Слуги подали сопровождающим самураям зажженные факелы, и они чинно выстроились около паланкинов, готовые, если потребуется, защитить их или с честью погибнуть.
Первый пост стражи – проверка документов. Самураи в сером обошли процессию, заглядывая в лица и задавая вопросы. Отодвинув занавески паланкина Ала, самурай осветил факелом лицо чужеземца. Присвистнув и улыбаясь во весь свой беззубый рот, процедил:
– Выставка уродцев господина Токугавы? – господин голубоглазый кошачий бог!
– Что вы делаете, это гость даймё Токугавы! – оттиснула нахала Марико.
Ал оценил, что ей пришлось для этого выбраться из своего паланкина.
– Госпожа не боится, что после общения с этим кошаком она будет видеть во сне кошмары? – полюбопытствовал страж. – Полагаю, что если бы моя беременная жена увидала такого урода, она немедленно разрешилась бы от бремени, причем с самыми нежеланными для нее и ребенка последствиями.
– Должно быть, ваша жена не из самурайского рода, если с ней такое может произойти от одного только взгляда, – довольно резко осадила она стражника.
Ал уже хотел было вылезти из своего укрытия, чтобы по возможности защитить Марико от ответных оскорблений, но вовремя вспомнил о находящемся тут же муже Марико-сан – Бунтаро. Людей такого роста и сложения, каким был Тода Бунтаро, в России называли шкафами, но Бунтаро был, пожалуй, настоящим бронированным сейфом.
К тому же, стоило ли так беспокоиться по поводу того, что Марико наговорила гадостей обслуге. Японка она или нет, а закон вежливости везде один – действует лишь с теми, кто выше вас, равен или по какой-то причине вам нужен, и не распространяется на окружающее быдло.
Самурай проглотил обиду и пропустил процессию. Они снова двинулись в путь. За шелковыми занавесками разливались блики факельного огня, сквозь прорезь виднелись звезды. Они были не просто большими, а огромными. Ал выглянул из паланкина и велел идущему рядом самураю отойти куда-нибудь в сторону или выбросить свой факел. Тот решил, что свет мешает Алу спать, и, извинившись, отстал на пару шагов. Теперь звезды сделались еще красивее.
Новая проверка документов и новый вежливый шмон. Открыв занавески, Ал наблюдал за тем, как реагируют на проверки самураи. Несколько раз Бунтаро инстинктивно хватался за меч, собираясь порешить негодяев, мешающих ему исполнять приказ. Другие самураи тоже были готовы взорваться, настолько происходящее было унизительным для всех.
Третья остановка и третья проверка окончательно разозлили и без того нервных самураев. Они то и дело поправляли свои мечи и кинжалы, которые поблескивали в свете факелов. Решив размять ноги, Ал велел носильщикам остановиться, и сам выбрался из паланкина, намереваясь какое-то время идти своими ногами, любуясь звездами.
У паланкина Кирибуцу суетились несколько служанок, за поясами которых также поблескивали рукояти кинжалов. В компании с вооруженными до зубов людьми Ал чувствовал себя голым и беззащитным.
За паланкином Марико-сан тащились два монаха с опущенными на самые глаза капюшонами. Ал заметил, что у обоих иезуитов имеется по телохранителю. Рядом с толстым священником стоял молодой самурай двадцати – двадцати пяти лет, в коричневом кимоно и легкой бамбуковой броне. Рядом с высоким монахом – совсем мальчик в металлическом нагруднике и перчатках. Ал невольно залюбовался точеным загорелым личиком. Пацану было лет тринадцать, тем не менее Ал был уверен, что перед ним настоящий, побывавший в боях и походах воин. Глаза парня источали злобное пламя, казалось, что достаточно одного косо брошенного взгляда или ненароком оброненного слова, и полетят клочки по закоулочкам.
Возможно, это сын какого-нибудь самурая, принявшего христианскую религию, может быть, даже семинарист. По молодости лет он еще не выбривал себе лоб и не выстригал монашескую тонзуру, если она ему полагалась. Ал невольно залюбовался его черными, закрученными на макушке волосами, идеальной формой губ и ушей.
«Стоп. Что это я. Совсем сдурел на старости лет». Ал отвернулся от парня и сосредоточил внимание на очередной проверке.
В этот раз среди проверяющих документы стражников оказались и коричневые кимоно. Последнее обстоятельство удивило всех. Меж тем караульные вели себя и вовсе нагло, начальник стражи подошел к паланкину Кирибуцу и, бесцеремонно оттолкнув служанок, попробовал открыть дверь. Но те преградили ему дорогу, выхватив острые, длинные кинжалы. Начальник стражи и обступившие его самураи обнажили мечи, намереваясь отогнать женщин. Но на защиту паланкина встали самураи Токугавы, сопровождающие процессию.
Командир серых произнес отрывистый приказ, и коричневые с неохотой расступились, подошедшая к Алу Марико была напряжена, словно струна. Ал затаил дыхание, ожидая всего, что угодно.
Командир серых рывком открыл дверь паланкина и, схватив за руку неповоротливую Кирибуцу, выволок ее оттуда.
И тут произошло то, чего Ал никак не мог ожидать. Кирибуцу вдруг заорала зычным басом, отбрасывая шляпу с вуалью. Ал протер глаза, не веря в то, что он видит, в женской накидке и гриме, перед коричневыми и серыми самураями стоял сам Исидо!
– Пойман с поличным, трансвестит хренов! – прошептал по-русски Ал.
По толпе прокатилось имя коменданта, переплетенное со смешками.
Теперь все встало на свои места, Токугава решил опозорить недруга, выведя его таким образом из равновесия. Сообщив через двойного агента о том, что Кирибуцу должна будет встретиться с незнакомцем, который передаст ей важные сведения для Токугавы, великий стратег довел Исидо до того, что тот решился подменить Кири и получить все сведения сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107