Только эти условия помогают выковать действительно славный меч. – С этими словами Оно взял щипцы и извлек из горна заготовку. Не дождавшийся дополнительных указаний помощник протянул мастеру малый молот. Привычно взвесив орудие на руке, Оно начал аккуратно обстукивать заготовку, ловко сбивая с нее остатки глины и пепла. Когда заготовка была полностью освобождена от своей неказистой скорлупы, помощник взял молот побольше и, придерживая заготовку щипцами, зажатыми в правой руке, начал колотить по ней.
Уверенно стучал молот, звонко отвечала ему заготовка, плющась и удлиняясь. В ушах у Такаси стоял серебряный звон. Казалось, что весь мир состоит из резких пронзительных звуков.
Наконец Оно пробил в горячем металле посередине борозду и согнул заготовку пополам, восстанавливая ее первоначальную длину.
Такаси уже начал было думать, что мучениям его пришел конец и меч готов, но не тут-то было. Заготовка снова была отдана подмастерью, который принялся плющить и вытягивать ее, после чего Оно вновь согнул ее, и так много раз.
Дни сменялись днями, недели неделями. Такаси потерял счет времени, когда мастер остался наконец доволен результатом и сказал, что пришло время нанести клеймо и узор.
Такаси уже знал, что для этого Оно с вечера пришлось обмазывать изделие слоем красной глины, смешанной с золой.
После чего мастер пробил подсохшую глину бамбуковой палочкой в нескольких местах и снова отправил заготовку в огонь. Через пробитые в глине отверстия огонь выжег нанесенный рисунок, формируя узор.
То есть то, что узор нанесен, сказал Оно, после того как в очередной раз счистил присохшую глину. Такаси ничего такого не видел, как ни крутил меч в руках, как ни пытался скосить глаза.
– Узор есть, но пока он невидим, – пояснил Оно. – Вот отполируем клинок, тогда он, родной, и проступит.
Такаси не оставалось ничего иного, как вернуть клинок. Он сел было на свое место, но мастер остановил работу, сказав, что желает сначала сходить в храм.
В храм так в храм. Такаси чисто вымылся, оделся, как это и подобает самураю, побрился и привел в порядок самурайскую прическу.
Вместе они отправились на другую сторону деревни, где стоял крошечный алтарь. Ударив в гонг, Оно постоял молча несколько минут, после чего налил в чашу перед статуей Будды воды. Такаси оставил несколько жертвенных монет.
Молча они спустились на пристань, где Оно пожелал отведать креветок в тесте. Такаси не возражал. Основная работа была сделана, клинок готов. Что же плохого, если теперь мастер немного расслабится и отдохнет?..
Он хотел было купить Оно немного саке, но мастер отказался от дармовой выпивки, и Такаси впервые подумал о нем с уважением. За время изготовления меча Оно преобразился почти до неузнаваемости. Он был чисто выбрит, его носки были белые, точно лепестки лотоса, а одежда хоть и старой, но чистой и аккуратной.
«Его преобразовал еще нерожденный меч. Меч необыкновенной силы. Сделал из старого пьянчуги человека», – размышлял Такаси.
Все чаще он думал, как следует наградить мастера за его тяжкий труд. Поначалу Такаси собирался выплачивать ему половину своего жалования в течение пяти лет, потом подумал, что мастер Оно должен переехать к нему и жить в доме как родственник.
Теперь, наблюдая с каким достоинством Оно ест креветок, Такаси вдруг пришло в голову, что расставшись с чудо-мечом, Оно снова опустится, сделавшись жалким пьяницей. Меч – был и душой самурая, и душой мастера, держащего его в руках. Что будет с Оно, когда он выпустит из рук меч? Он потеряет свою душу, смысл жизни.
Лицо самурая вдруг озарилось восторгом, он подумал, что, получив меч от мастера, самое верное тут же предложить ему покончить с собой, как это и подобает благородному человеку. А он, самурай Такаси, будет помогать при совершении сэппуку. Он встанет над мастером Оно с обнаженным мечом и не позволит ему мучаться ни секунды. Как только Оно дотронется острием меча до своего живота, он, Такаси, тут же срубит голову. Белая одежда смертника зальется красным. А душа мастера отлетит прямо в рай.
Такаси попытался сделать обычное выражение лица, усмиряя дыхание, мастер Оно без сомнения будет счастлив такому щедрому подарку, но Такаси решил не радовать его раньше времени. А то как бы мастер от восторга не испортил меча.
Оно тоже тяжело дышал, к его лицу подошла кровь, должно быть креветки были излишне горячими.
Вместе они вернулись в кузницу, где мастер принялся за полировку меча, а Такаси пошел переодеваться в обычную одежду.
Когда он вернулся в кузницу, там было непривычно тихо. Надев на пальцы маленькие, величиной с монету точильные камни, Оно ловко шлифовал металл, заставляя его сиять.
День уже клонился к вечеру, и мастер сказал, что завтра при свете солнца он будет проверять свою работу.
– Нет одинаковых мечей, как нет и двух совершенно одинаковых людей. Все мы разные и каждый уникален по-своему. Жизнь каждого величайшая ценность, потому что каждый является единственным в своем роде, – делился своими мыслями Оно.
Такаси понимал это по отношению к мечу, люди не привлекали его вообще. Что такое меч и что такое человек, если скажем, кому-нибудь придет в голову их сравнивать. Человеческий век короток, меч переходит из рук в руки, из поколения в поколение. Меч тоже гибнет, но при правильном уходе он может жить тысячи лет.
Меч не смог бы появиться без помощи человека, без помощи человека он не смог бы осуществлять свои подвиги, но даже сам Оно-сан признает, что меч изменяет человека, делая из него настоящего воина. А значит, как человек кует меч, так и меч выковывает истинного самурая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107