Роберт и слышать не хотел об этом.
– Дела поставщиков шерсти всегда будут идти отлично! – горячился он. – Шерсть нужна всем, а лучшей шерсти, чем английская, нет. Это тебе любой скажет.
– Разумеется, всем нужна шерсть – но для чего?! Господи, ну конечно же, для того, чтобы превратить её в материю! – восклицала Элеонора. – Они покупают нашу дешевую шерсть, изготовляют из неё ткани и продают их гораздо дороже, мой милый.
– Наша шерсть вовсе не дешевая, – ворчал в ответ Роберт – Мы следим за этим.
– О, да, великий глава гильдии оптовиков, я знаю это, и все-таки они делают на этом деньги, большие деньги. Ты только посмотри, сколько нам приходится платить за отрез прекрасного линкольна или керси! Неужели ты не понимаешь, что это – второй шаг? Ведь первый мы однажды уже сделали! Тогда мы сами стали продавать шерсть, минуя перекупщиков и оптовиков. Почему бы Нам теперь не завести собственную ткацкую мастерскую, которая будет использовать нашу же шерсть, и не получать прибыль, попадающую сейчас в руки тех, кто торгует сукном?
Но Роберта невозможно было переубедить. Он раз и навсегда избрал свой путь и даже не думал сворачивать в сторону. Ему нравилось прочное и надежное положение богатого купца и совсем не улыбалось начинать все сначала и ввязываться в новое незаконное дело.
– Ты хочешь, чтобы я лишил продавцов тканей куска хлеба, – говорил он. – Что случится со страной, если каждый будет заниматься не своим делом? Нет, нет, жена, я – торговец шерстью, торговцем шерстью и останусь. – Роберт нежно потрепал Элеонору по руке. – Всегда-то у тебя в голове бродят всякие сумасшедшие мысли. Вечно ты ищешь чего-то нового.
– А ты похож на тех стариков, которые страшно негодовали, когда мы строили камины с трубами в нашем новом доме, и предрекали нам неминуемую погибель, если мы не будем дышать дымом, – с улыбкой отвечала Элеонора. Она и не надеялась выиграть эту битву с первого же раза.
В апреле герцог Йоркский был назначен лордом-протектором; теперь он фактически заменял короля до тех пор, пока к тому не вернется рассудок – если это вообще когда-нибудь случится. Элеонора напрасно боялась за жизнь Ричарда. Первое, что он сделал, став правителем Англии, – это собрал всех знатных людей страны и принудил их присягнуть на верность малолетнему принцу Эдуарду. Это, возможно, на какое-то время успокоило королеву; она вроде бы больше не жаждала крови Ричарда. Он восстановил порядок в бурлящем королевстве, подавляя бунты и верша правосудие – честно и беспристрастно. Казалось, что наконец-то начали возвращаться старые добрые времена и несчастная страна успокаивается под властью сильного и мудрого правителя; так было при Ричарде и в Ирландии – и возможно, думала Элеонора, даже хорошо, что судьба когда-то забросила его туда.
Теперь Роберту пришлось согласиться, что приход к власти доброго герцога Йоркского оказался для королевства величайшим благом и что Ричард был единственным, кто мог дать Англии надежду на мир и спокойствие. В конце концов Роберт и сам перешел на сторону Йорка, послав тому письмо, в котором заверил герцога в своей преданности и предложил правительству денег, если в таковых явится нужда. Вскоре от герцога пришел теплый ответ: Ричард благодарил Морлэнда за готовность помочь и обещал помнить об этом дружеском жесте. Все это немедленно погрузило Элеонору в мысли о той лунной ночи, когда Ричард целовал её, а она поклялась ему в верности.
Осенью Элеоноре пришлось с грустью распрощаться со своим любимым сыном Томасом; мальчику исполнилось тринадцать лет, и его отправили в Тринити Холл, в Кембридж, изучать право. Вообще-то в первую очередь этого хотела сама Элеонора, но и Роберт от всей души поддержал жену.
– Нам не обойтись в делах без человека, разбирающегося в законах, – признал он. Но одно дело – строить планы, и совсем другое – расставаться с прелестным, очаровательным мальчиком, который всегда был для Элеоноры главным утешением во всех горестях и бедах.
– Не волнуйтесь, матушка, – сказал Томас перед разлукой. – Я буду приезжать на каникулы, когда смогу.
– Вот именно, когда сможешь, – печально ответила Элеонора. – Хорошо, мой дорогой, не беспокойся о деньгах. Если нехватка денег – это единственное, что помешает тебе навещать нас, только дай мне знать, и я немедленно вышлю тебе, сколько надо.
– Учись упорно, дитя мое, и во всем слушайся своих наставников, – напутствовал сына Роберт.
– И смотри не пристрастись к вину, как, я слышала, случается с другими мальчиками, – резко добавила Элеонора. – Эль – это все, что тебе нужно в твоем возрасте.
Томас ухмыльнулся.
– Хорошо, матушка, я буду помнить ваши слова. Я вернусь к вам домой таким же хорошим и честным парнем, каким уезжаю.
Элеонора ущипнула его за щеку.
– Ах ты подлиза, – сказала женщина. – Пиши мне, когда сможешь. И знай, что я буду молиться за тебя каждую ночь.
Следующим утром, еще до рассвета, Томас был уже в пути, примкнув к паломникам, которые направлялись в те же края и согласились присматривать за мальчиком в дороге. Ему предстояло проучиться в Кембридже четыре года, а потом послужить в одной из адвокатских контор в Лондоне, так что было весьма вероятно, что, если не считать кратких приездов Томаса на каникулы, Элеонора не увидит своего сына до тех пор, пока он не станет вполне взрослым мужчиной.
Трудно сказать, повлияла ли на неё так сильно разлука с любимым сыном, но со дня его отъезда Элеонора чувствовала себя все хуже и хуже и неделю спустя родила девочку, которая почти тут же умерла.
Опять наступила долгая промозглая зима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186