Но она упивалась опасностью. Когда карета, сделав большой крюк, объехала дом на улице Церутти и остановилась на узкой улочке перед низким, встроенным в каменную ограду домом садовника, ее эйфория не угасла. Напротив, пелена таинственности, долгий путь по пустым коридорам, темным узким лестницам для прислуги лишь раззадоривали ее. На полукруглой площадке Мадлон остановилась и трижды постучала в дверь. Обе створки бесшумно отворились внутрь; две белые руки протянулись навстречу Каролине и втащили ее через порог.
Габриэла провела Каролину в салон, поражающий воображение своими изысканными красками: сочный абрикосовый и красновато-золотой, а сверху – голубизна потолочной росписи. Каролина была ослеплена.
– Ну как, нравится? Я это назвала «Восход солнца над Олимпом». Что ты хочешь? Кофе? Мороженое?
– Да, собственно, ничего. – Каролине не терпелось услышать рассказ Габриэлы.
– И как это мой строгий братец только выпустил тебя! Он охраняет тебя так же неустанно, как честь и наследство Кастелланов. Женоненавистник в роли трубадура – и как тебе это удается? Чем ты завоевываешь мужчин? Своей улыбкой? Молчанием?
Каролина невольно улыбнулась.
– Я об этом никогда не задумывалась.
– Иногда я тебе завидую, – вздохнула Габриэла. – Ты роковая женщина, хотя ничего для этого не делаешь и сама того не желаешь. Как бы я хотела быть такой, – она засмеялась и взяла подругу под руку. – Пошли, о таких вещах лучше всего рассказывать на месте событий.
Они вошли в спальню. Ноги утопали в мехе звериной шкуры по щиколотку. Через серебротканые кружева занавесок проникал ажурный свет; с потолка, подобно венцу из светил, свисали лампы, горевшие даже теперь, среди бела дня, и распространявшие благовонный аромат. Дурашливо взвизгнув, Габриэла плюхнулась на постель и потянула за шнурок, свисающий с потолка. Шелк на стенах и потолке с шелестом раздвинулся, открыв широкие зеркала с огранкой. Габриэла обхватила руками коленки.
– Я обо всем подумала. И все было разыграно как по нотам. Мадлон, горничная, которая тебя сюда привезла, просто невероятна… Мой герцог даже не стал протестовать, когда в его объятиях оказалась фальшивая невеста. Это было великолепно, я подзадоривала обоих и чувствовала себя так уверенно, что даже не знаю, как это все-таки свершилось. Думаю, мне было просто невмоготу и далее оставаться только в роли наблюдательницы. Меня захватило. Я хотела стать его Ватерлоо, а вышло, что он стал моим… У него сила кентавра. – Без всякого перехода, с той же умиротворенной, томной улыбкой она продолжила: – Он ест у меня из рук. Я и не подозревала, как может быть велика сила женщины над мужчиной, если она завоевала его чувства, – она запнулась, – и насколько уязвимой становится она сама.
Они вернулись в салон. Габриэла подошла к изящному секретеру с позолоченными накладками. Открыв потайной ящичек, она вынула оттуда два паспорта.
– Вот смотри! Я их сегодня утром обнаружила на его столе – Каролина взяла в руки паспорта и принялась изучать многочисленные печати и подписи.
– Два заграничных паспорта – для герцога и для меня. А помимо этого я нашла деньги и упоминания итальянских и немецких банков.
Все это очень похоже на бегство. И вот еще что: со вчерашнего вечера не гаснет огонь в его камине. Ему возами доставляют документы с набережной Вольтера. Он вырывает досье, сжигает их, а потом наклеивает новые номера на папки и в таком виде отправляет обратно в министерство. Похоже, он чего-то боится, – сделав некоторое усилие над собой, она продолжила: – Он кричал во сне. Мне было жутко и одновременно жалко его.
За дверью послышались шаги. Габриэла схватила Каролину за руку.
– Пошли, он не должен видеть тебя здесь. – Она потащила подругу в соседнюю библиотеку, стены которой были задрапированы черным шелком.
Габриэла потянулась к полке справа от камина. Неожиданно и совершенно беззвучно открылась дверь.
Свеча в руке Каролины затрепетала на сквозняке.
– Как ты это обнаружила? – Каролина невольно перешла на шепот.
– Он сам мне ее показал. Как-то я искала его тут, в библиотеке. Я знала, что он должен быть здесь, он каждый день запирается на час.
– А куда ведет этот ход?
– В подвал соседнего дома, который он снял и который давно пустует. Пошли! Там ты еще больше увидишь.
Каменные ступеньки уходили круто вниз, потом проход свернул, и они оказались перед массивной железной решеткой, глубоко уходящей в каменный свод. Еще пара ступенек – и они стояли в большом подземелье. Свет закопченной лампы, фитиль которой плавал в мутном масле, освещал грубо отесанные камни стен. В центре подземелья Каролина увидела гильотину, начищенную до блеска, будто ее только что подготовили к очередной казни. Каролина смотрела на гильотину широко раскрытыми глазами. Зачем держать ее у себя в подземелье? Фуше приковал себя к ней, как каторжник к галере! Эта гильотина была жуткой тенью, осеняющей его жизнь, кошмаром его ночей. Каролина с содроганием подошла поближе. На деревянной скамеечке, на которую приговоренные становились коленями, было выжжено: «Лион, 1793». Да ведь это тот самый год и тот самый город, где была страшная бойня по приказу Фуше!
Из темной ниши под лестницей донесся стон. Каролину настолько сковал страх, что она не могла сдвинуться с места, когда с соломенного тюфяка поднялась приземистая мужская фигура и направилась к ней. Его длинные спутанные волосы и борода были белесыми, многолетние грязь и пот настолько въелись в грубую рубаху, что она стала бурого цвета, как запекшаяся кровь.
Каролина отпрянула, но мужчина был напуган еще больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86