Она растроганно разглядывала простые предметы. Он думал о ней и положил их сюда. Она расчесала волосы, но в зеркало не смотрелась. Лишь его глазами она хотела видеть себя этим утром, новое существо, созданное им прошедшей ночью.
В камине она заметила нарисованный на пепле его знак: крест. Присев на корточки, она нежно провела рукой по этому приветствию и вдруг обнаружила под пеплом наполовину обуглившиеся клочки бумаги. Она вытащила их и разложила перед собой на каменной плите, но огонь оставил лишь отдельные буквы, не имеющие смысла.
Каролина убрала к себе клочки, подумав, что ведь это письмо он держал в руках, его глаза скользили по этим буквам. Она рассеянно смотрела на пепел. Все вопросы вновь всплыли перед ней, и ни на один она не знала ответа, даже на тот, померещился ей Нери или нет, когда она думала, что преследует его…
На старом месте она нашла лодку, и когда выплыла из подземного канала, на востоке занималась первая заря. Еще были видны звезды, но свет их был неярок, а контуры расплывались, как белые мазки на голубой промокательной бумаге.
Легкий утренний туман стелился над лугами. Крыши Пре-де-Ро были влажными от росы. Когда она вошла в тихий дом, Каролине почудилось, что она вернулась в свои девические годы в Розамбу, в то самое утро, когда после своего первого приключения она тайком на цыпочках кралась в свою комнату. Дойдя до коридора, в который выходили двери ее комнат, она услышала чьи-то шаги; это была Марин, которая спускалась по узкой деревянной лестнице с верхнего этажа, держа в руках серебряный поднос с чашками, бокалами и чайником. Каролина помедлила. У нее была потребность побыть одной, заснуть, сохранив тепло его объятий, которые она еще ощущала физически, вернуть во сне прошедшую ночь. Но было еще кое-что, невысказанный вопрос, слабая надежда, в которой она не признавалась сама себе, – а вдруг Марин могла дать ответ. Она непринужденно пошла навстречу служанке.
– Графиня уже на ногах? – Марин удивленно уставилась на нее.
– Да, мне больше не спалось. Немного погуляла у реки.
– А все, кто в первый раз в Пре-де-Ро, говорят, что спят здесь особенно хорошо – морской климат… Накрыть вам завтрак тоже в обсерватории?
– Обсерватория? – Каролина теперь вспомнила, что видела круглую надстройку на башне.
– Да, – Марин показала на лесенку. – Пару лет назад герцог приказал перестроить под нее колокольню. Он вам еще ее не показывал? Он там проводит целые ночи.
Интересно, а эту ночь он тоже там провел? Этот вопрос она не посмела задать.
– Что вы будете пить? Какао, чай, кофе?
– Чай со сливками и все, что может предложить ваша кухня. Это, наверное, морской воздух действует, но у меня зверский аппетит.
Марин быстро удалилась по галерее. Каролина посмотрела ей вслед. Она нерешительно подошла к большому овальному зеркалу, висевшему над позолоченной консолью. Это было ее лицо, ее черты, но как они преобразились. Она вспомнила о словах, которые как-то сказал ей герцог Беломер: да, она была сомнамбулой. Она видела и в то же время была слепа, чувствовала и оставалась безучастной. Она шла над пропастью и не спотыкалась, она разжигала страсти и грелась около них, как у огня. А теперь она сама была огонь и бездна.
Она убрала локон со лба и поспешила вверх по лестнице в обсерваторию.
Лестница заканчивалась полукруглой, обшитой деревом прихожей, наполненной книгами, атласами и инструментами. Ей показалось, что она слышит голоса, которые стихли, когда она приблизилась к двери.
Герцог резко обернулся на своем вращающемся высоком табурете, оторвавшись от телескопа, и вопросительно посмотрел на нее.
– Вам так трудно переносить одиночество, когда я оставляю вас одну?
Она вдыхала запах лаванды, окружавший герцога, прислушивалась к его голосу, немного жеманной манере произносить слова.
– Я не думала застать вас здесь. – Она заметила дверь в книжной стенке сбоку.
Каролина была уверена, что, входя, слышала щелканье замка.
Она не могла поступить иначе: она подошла и открыла дверь. За дверью стоял Нери. Странно, но она не испытывала ни испуга, ни удивления. Колючие глаза монсеньора Нери под тяжелыми веками блуждали между нею и герцогом. Он попытался улыбнуться.
– Послушайте, – подал голос герцог. – Я попытаюсь объяснить вам…
Она отвернулась, не в состоянии больше смотреть в это лицо. Герцог продолжал что-то говорить, но она не обращала на него внимания. Ее разочарование, ее горечь были чересчур велики. Она вышла из обсерватории и спустилась по узкой лестнице. Ей хотелось, чтобы каждый шаг на мили уносил ее от обоих мужчин. Она не желала вести борьбу с призраками. Она хотела все забыть.
Перед дверью в комнату ее догнал герцог.
– Графиня, пожалуйста, позвольте мне вам объяснить!
– Это ваш дом. Вы не обязаны отчитываться передо мной. Я должна попросить прощения, что забылась и открыла потайную дверь.
– Вы должны выслушать меня, мои причины…
– У вас найдутся причины, но я не хочу их слышать. Я хочу забыть и никогда больше не вспоминать о кошмаре. Вы сами предостерегали меня от этого мужчины, а теперь я его встречаю у вас. Его, вероятно, зовут аббат Герен?
– Герен или Нери – имена несущественны. – Герцог подошел к шахматному столу. Взял одну из фигур, выполненную в стиле рококо из расписанного вручную севрского фарфора. – Слон, конь, пешка. Фигуры в большой игре Фуше каждый день надевают новые маски. Он любит игру, двойную, тройную. Обман – его главная и единственная страсть. Он ставит сцены, придумывает реплики для своих масок, а сам остается в тени, за занавесом, в своей стихии.
– А какую маску носите вы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86