- Алессандро, - сказал он, прыгнув на мостки к Кравцову. - Мои ребята
решили еще немножко поработать. Мы расчистим там, внизу.

33
В адской духоте и сырости внутренних помещений плота - долгие пять
часов. Гудящее пламя резаков, стук паровой лебедки, скрежет стальных
листов, шипение сварки... Метр за метром - вперед! Уже немного метров
осталось. Скоро замкнется кольцевой коридор, опояшет средний этаж
плавучего острова по периметру. Облицовщики, идущие за монтажниками,
покрывают стены и потолок коридора белым жаростойким пластиком, и уже
электрики устанавливают блоки гигантского кольцевого сердечника...
Вперед, вперед, монтажники!
Под утро смена Кравцова возвращается на "Фукуока-мару". Сил хватает
только на то, чтобы добраться до теплого дождика душа.
Теперь спать, спать. Но, видно, слишком велика усталость, а Кравцов,
когда переутомится, долго не может уснуть. Он ворочается на узкой койке,
пробует считать до ста, но сон нейдет. Перед глазами - жмурь не жмурь -
торчат переплеты балок, в ушах гудит, поет пламя горелок. Ну что ты будешь
делать!..
Он тянется к спичкам, зажигает керосиновую лампу. Почитать газеты?..
Ага, вот что он сделает: допишет письмо!
"...Вчера не успел, заканчиваю сегодня. Ну и жизнь у нас пошла.
Маринка! Причесаться - и то некогда. Уж больно надоело без электричества,
вот мы и жмем что есть сил. Скоро уже, скоро!
Понимаешь, как только столб будет перерезай, магниты снова станут
магнитами и турбогенераторы атомной станции дадут ток в обмотки
возбудителей кольцевого сердечника. Комбинация наложенных полей мгновенно
вступит во взаимодействие с полем столба, и он остановится.
Столб обладает чудовищной прочностью, но, по расчетам, его перережет
направленный взрыв атомной бомбы. Помнишь, я тебе писал, как столб
притянул и унес контейнер с прибором? Так вот..."
Осторожный стук в дверь. Просовывается голова Джима Паркинсона:
- Извините, сэр, но я увидел, что у вас горит свет...
- Заходите, Джим. Почему не спите?
- Да не спится после душа. И потом Флетчер не дает покоя.
- Флетчер? Что ему надо?
- Он просит не увольнять его, сэр. Все-таки нигде так не платят.
- Послушайте, Джим, я многое могу простить, но это...
- Понимаю. Вы за равенство и так далее. Он готов извиниться перед
итальянским инженером.
- Хорошо, - устало говорит Кравцов, наконец-то ему захотелось спать,
глаза просто слипаются. - Пусть завтра извинится перед всей итальянской
сменой. В присутствии наших ребят.
- Я передам ему, - с некоторым сомнением в голосе отвечает Джим. -
Ну, покойной ночи. - Он уходит.
Авторучка валится у Кравцова из руки. Он заставляет себя добраться до
койки и засыпает мертвым сном.

34
Паровой кран снял с широкой палубы "Ивана Кулибина" последний блок
кольцевого сердечника и, подержав его в воздухе, медленно опустил на
баржу. Паровой катер поволок баржу к плоту.
Монтажники отдыхали, развалясь, где попало, на палубе "Кулибина",
покуривали, говорили о своих делах. Как будто это был обычный день в
длинной череде подобных ему.
А день был необычный. Ведь сегодня будет закончен монтаж кольцевого
сердечника. Он опояшет электромагнитным поясом плот, его возбудители
нацелятся на столб, готовые к штурму...
Вот и Морозов вышел из внутренних помещений на верхнюю палубу
"Кулибина". С ним маленький Бернстайн, Брамулья в необъятном дождевике,
несколько инженеров-электриков. Остановились на правом борту, ждут катера,
чтобы идти на плот.
Кравцов бросил за борт окурок, подошел к Морозову.
- Виктор Константинович, я слышал, что завтра должны доставить
"светлячка"?
"Светлячок" - так кто-то прозвал атомную бомбу направленного
действия, которая перережет столб, и кличка прилипла к ней.
- Везут, - ответил Морозов. - Чуть ли не весь Совет Безопасности
сопровождает ее, сердешную.
- Посмотреть бы на нее. Никогда не видал атомных бомб.
- И не увидите. Не ваше это дело.
- Конечно... Мое дело скважины бурить.
Морозов прищурил на Кравцова глаз.
- Вы что хотите от меня, Александр Витальевич?
- Ничего... - Кравцов отвел взгляд в сторону. - Чего мне хотеть?
Поскорей бы закончить все - и домой...
- Э, нет. Вижу по вашему хитрому носу, что вы задумали нечто.
- Да нет же, Виктор Константинович...
- Так вот, голубчик, заранее говорю: не просите и не пытайтесь.
Многие уже просились. Пуск будет поручен специалистам. Атомщикам. Понятно?
- Там специалистам и делать нечего. Включил часовой механизм и ступай
себе, не торопясь, на катер...
- Все равно. Напрасно просите.
- А я не прошу... Только, по-моему, право на пуск имеют прежде всего
те, кто нес на плоту последнюю вахту...
- Значит, право первооткрывателей?
- Допустим, так.
- Макферсон болен, остается Кравцов. Ловко придумали. - Морозов
засмеялся, взглянул на часы. - Что это катер не идет?
Рядышком Али-Овсад беседовал с Брамульей, и на сей раз разговор их
крутился не вокруг чая и блюда из бараньих кишок, а касался высокой
материи. Чилиец мало что понимал из объяснений старого мастера, но для
порядка кивал, поддакивал, пускал изо рта и носа клубы сигарного дыма.
- Чем вы озабочены, Али-Овсад? - спросил Морозов.
- Я спрашиваю, товарищ Морозов, этот кольцевой сердечник кто крутить
будет?
- Никто не будет его крутить.
- Колесо есть, а крутиться - нет? - Али-Овсад недоуменно поцокал
языком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38