И вдруг из глубины комнаты донесся знакомый голос.
– Нет, это сочинял не он.
Музыкант, стоящий рядом с Корделией, открыл рот от изумления, а регент развернулся на своем стуле, чтобы взглянуть на Себастьяна, который после столь дерзкого заявления вышел на середину комнаты.
– Он что, украл их? – спросил регент.
Себастьян посмотрел на Корделию и покачал головой.
– Не совсем. Это сочинения мисс Шалстоун.
Теперь все опять посмотрели на нее, а она в смущении заерзала на скамье. По крайней мере музыкант наконец отошел от нее. Его явно не интересовала женщина, которая было не просто дочерью викария.
Судья Хартфорд посмотрел на Корделию.
– Что имеет в виду его светлость, Гонорина?
– Боюсь, вы были слишком проницательны для нас. – Гонорина постаралась говорить весело и улыбаться, будто все это была просто шуткой. – Я, конечно, поступила ужасно, но, надеюсь, вы простите меня. Я заключила пари с лордом Веверли, что Корделия сможет выдать своего отца за композитора.
Девушка вздохнула. Она боялась поднять глаза на гостей и понять, что они думают о выдумке Гонорины. Корделия глядела на одну из обманок на стене. Картина изображала дверь в сад, и Корделии хотелось, чтобы это была настоящая дверь, за которой бы скрывался настоящий сад, в котором можно исчезнуть.
– Пари? – громко произнес судья. – Такую шутку вы, Гонорина, сыграли со своими друзьями?
Гонорина улыбнулась ему.
– Вы бы сами на это пошли, если бы слышали, как говорил его светлость, что мы все здесь, в Йорке, такие провинциалы и что нас так легко обмануть. Мне пришлось доказать ему, как он был не прав. – И она бросила на Себастьяна умоляющий взгляд. – Кроме того, я посчитала, что, может быть, веселая шутка покажет его светлости, как легко мои друзья уличат самозванца.
Корделия украдкой взглянула на герцога: к счастью, он не сердился. Он смотрел на Гонорину, в уголках его рта играла улыбка, брови его были подняты.
Гонорина весело играла веером.
– Корделия была счастлива помочь мне, потому что ей тоже не понравились эти слова. Мы, провинциалы, должны держаться вместе. Поскольку с некоторых пор она сама сочиняет музыку, ей было нетрудно подготовить отца к представлению одной из своих пьес. – И она притворно вздохнула. – Но вас можно было провести лишь на мгновение.
– Это было нечестно, – заявил Себастьян, вступив со всей страстью в разговор. – Корделия хотела доказать, что правы были вы, а не я.
– Правда, она была на моей стороне. – И Гонорина обратилась к гостям: – Но разве вы не скажете, что ей удалось обмануть вас? Мне кажется, она сделала это виртуозно. Просто все мы оказались тонкими знатоками.
Поколебавшись минуту, регент признал:
– Она на мгновение провела и меня, но только на мгновение. Я сразу понял, что что-то не так, когда она пыталась отвечать за него.
Судья кивнул, поудобней усевшись в кресло.
– Я считаю это было честное пари. – Он обернулся к герцогу, который равнодушно посмотрел на него. – Конечно, ваша светлость может не согласиться. В конце концов, чего стоит мнение таких провинциалов, как мы?
Корделия кусала губы, чтобы не засмеяться, да и Себастьян был не в лучшем положении. Его голос прозвучал как-то странно, когда он произнес:
– Правда?
Тут присоединились и другие, говоря, что и они обманулись лишь на минуту, и просто не хотели обидеть гостью Гонорины своими подозрениями. Через несколько минут бурных признаний и поздравлений с благополучным исходом, а также взглядов украдкой в сторону герцога все улыбались и, прежде чем она осознала это, они стали спрашивать ее о сочинении музыки.
– Как вы стали сочинять музыку? – спрашивал один, а другой в то же время говорил, как необычно для женщины сочинять так хорошо. Она чувствовала, что сначала они не совсем верили ей, но потом, когда она ответила на несколько подробных вопросов относительно всех произведений, они, казалось, успокоились.
Затем ее попросили еще сыграть, она поискала взглядом Гонорину, но той не было. Она посмотрела на герцога, и он лишь пожал плечами.
– Пожалуйста, сыграйте нам еще одну из ваших чудных пьес! – Сейчас судья был настроен более миролюбиво, так как чувствовал, что победил. – Ведь Гонорина пригласила нас послушать виртуозную игру, не зря же мы ноги промочили.
Он сам порадовался своей шутке, а Корделия снова посмотрела на Себастьяна.
Он улыбнулся.
– Сыграйте же нам, мисс Шалстоун. Я бы не стал держать пари, если бы не был уверен в том, что вы так талантливы. Если вы нам не сыграете, то гости Гонорины подвергнут меня наказанию за мое недоверие к вашим способностям.
Среди общего смеха она зарделась от его комплимента. Потом повернулась к клавесину и сыграла свою любимую вариацию.
Однако ее мысли были далеки от музыки. С одной стороны, она волновалась за отца и Гонорину, а с другой переживала за недавний провал. С ее стороны было непредусмотрительно считать, что люди беседуют при помощи простых вопросов и ответов. Ее план никогда бы не осуществился. Всегда бы были какие-нибудь сбои и случайные сложные вопросы, требующие более полного ответа, чем заученная фраза.
Если бы этот музыкант не отвлек ее, она бы сама ответила на сложные вопросы. Но, по правде говоря, ей пришлось смириться с тем, что такой план был неудачным с самого начала.
Что теперь с ней будет?
14
Себастьян стоял в гостиной. Все вышли, и в комнате было непривычно тихо. Гонорина ушла провожать гостей, объяснив им, что им с Корделией необходим отдых перед дорогой.
Но это не было истинной причиной поспешности Гонорины, и он прекрасно это понимал. Он взглянул на Корделию. Интересно, а она понимает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106