Когда я вчера смотрел на нее, она напомнила мне ее покойную мать… Да, зря я все-таки не поехал!
Эсме постаралась отогнать от себя неприятные воспоминания, связанные со вчерашним балом, чтобы мрачное выражение ее лица не испортило настроения отцу. «Не стоит его лишний раз огорчать, – подумала она, – в последнее время он и так нечасто бывает весел».
Неожиданно Мириам поднялась из-за стола.
– Все это, конечно, очень приятно, – сухим тоном проговорила она, – но у меня лично нет времени предаваться сантиментам. Нужно еще позаботиться о том, чтобы у нас сегодня был обед. К тому же я обещала зайти к Харриет. Надо поторопиться, иначе все не успеешь!
Эсме, едва успевшая откусить кусочек персика, от удивления чуть не подавилось. Несмотря на то, что ее тетка всегда была деловой женщиной, об обеде она раньше не заботилась, как и вообще о хозяйственной стороне жизни, целиком перекладывая это на слуг. Слуги в их доме были из сиамцев, и Мириам предпочитала с ними вовсе не общаться (за исключением одной, ее личной служанки – забитого существа, беспрекословно выполнявшего все ее команды и никогда не проявлявшего собственной инициативы). Отцу же, вечно пребывавшему в меланхолии, к вовсе ни до чего не было дела, и после смерти матери забота о хозяйстве фактически целиком легла на плечи Эсме. Слава Богу, мать хозяйством занималась прилежно и успела кое-чему научить дочь.
Скорее всего, думала Эсме, провожая взглядом Мириам, пи о каком обеде та и не собиралась заботиться, а направилась прямехонько в дом соседки, Харриет Бингэм, обменяться с ней очередной порцией свежих сплетен. Харриет была знаменита тем, что всегда умудрялась первой узнавать самые пикантные подробности обо всех на свете.
Когда Мириам вышла, Джеймс пристально посмотрел на дочь.
– Я знаю, – проговорил он, – что твоя тетя порой бывает несговорчива. Но, прошу, все-таки будь к ней снисходительнее. Уверяю тебя, Мириам желает тебе только добра.
Эсме хотела уже сказать, что если Мириам и желает кому-го добра, то лишь одной себе, но воздержалась. Сейчас не время открывать отцу глаза на действительные мотивы поведения его сестры, даже если бы он и поверил Эсме, – Монтроуз-старший так редко последнее время бывал в хорошем настроении!
– Стало быть, – доев персик, Джеймс потянулся за новым, – ты танцевала с новым послом? Кто он? Какой-нибудь старый надутый идиот, каким был прежний посол, или, напротив, чертовски привлекательный молодой человек?
Эсме почувствовала, как кровь приливает к ее лицу, и потешила опустить глаза.
– Судя по тому, как ты потупила взор, – усмехнулся Джеймс, – заключаю, что второе. Впрочем, не важно. Раш-тон говорил мне, что в Бангкоке этот фрукт долго не задержится – его ждут какие-то дела в Чингмэе.
Лорд Уинтроп не задержится в Бангкоке? Почему-то эта весть вдруг вызвана у Эсме щемящую тоску.
– А что он будет делать в Чингмэе? – спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал бесстрастно.
– Попытается убедить принца Матайю не посылать армию против французов. Дай Бог, чтобы ему это удалось. Тебе ведь известно, что сиамцы весьма озабочены – и, надо признать, не без основания – усиливающимся французским влиянием в этом регионе. Нам тоже не нравится, что французы там слишком расхозяйничались, но, если сиамцы применят против них силу, разгорится война, а Британии она отнюдь не на руку.
– Почему, собственно, не на руку?
– Да потому, что, если французы победят, Сиам станет их колонией. Они уже захватили Камбоджу и Аннам, но им все мало. Если они аннексируют Сиам, то мы станем непосредственно граничить с их территорией – Бирма ведь наша, а она примыкает к Сиаму. Впрочем, дело не только в Бирме. Сиам нужен нам самим – наши торговые интересы там слишком велики, чтобы мы могли позволить себе от них отказаться.
– Значит, война в самом деле может начаться? – испуганно прошептала Эсме.
На минуту Джеймс задумался.
– Надеюсь, до этого все-таки не дойдет, – наконец произнес он. – Иначе нам с тобой предстоит хлебнуть лиха. Скорее всего, придется отсюда уезжать, а в мои планы это отнюдь не входит. Я думаю, война все-таки маловероятна. Как сказал Раштон, британцы хотят сделать северный Сиам чем-то вроде независимой буферной зоны между нашей территорией и французской. Сиамцы, в свою очередь, хотят, чтобы мы помогли им в войне против Франции, но старушке Британии нет никакого резона браться за оружие. Так что, пока не разрешены все спорные вопросы, нам хотелось бы, чтобы сиамцы лишний раз не дергали французов понапрасну.
– А почему тогда Раштон сам этим не займется? – поинтересовалась Эсме. – И при чем тут лорд Уинтроп?
Джеймс вскинул бровь:
– Откуда ты знаешь его имя?
– Я же танцевала с ним, папа! – напомнила Эсме. Джеймс пристально посмотрел на дочь. В ее лице было что-то такое, что он, казалось, лишь сейчас осознал. Его Эсме уже не ребенок…
– Ах да, я и забыл… Я-то сам его ни разу не видел, лишь наслышан… Так вот, говорят, у этого самого Уинтропа уже богатый опыт общения с французами в различных азиатских странах, поэтому правительство и выбрало его.
– Но это же абсурд, папа! – в запальчивости проговорила Эсме. – Он ничего не знает о Сиаме и ни слова не говорит по-сиамски… Раштон по крайней мере хотя бы язык выучил…
Джеймс покачал головой:
– Какие страсти, дочка! С каких это пор ты стала проявлять столь бурный интерес к политике? Или дело тут не в политике – тебе, должно быть, просто чем-то не понравился лот самый Уинтроп?
– Честно говоря, – пробормотала Эсме, отводя взгляд, – он действительно показался мне немного самоуверенным типом.
– Может, и так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119