– Нет, спасибо, мистер Дюферон, я верю вам.
– Не следовало бы быть такой доверчивой, мисс Стоддард, поскольку мое умение блефовать хорошо известно.
Она облегченно вздохнула:
– Так, значит, сумма не такая большая?
– Отчего же? Именно такая большая, – хмыкнул Люсьен.
– Вас все это просто забавляет. – Эвелин стиснула зубы и сцепила руки.
– Да.
– Неужели у вас совсем нет совести, сэр? Обязательно нужно насмехаться надо мной?
– Напротив. – Люсьен настолько откровенно пожирал ее глазами, что у Эвелин перехватило дыхание. – Не вижу ни малейшего повода для насмешки, моя дорогая. Ваша красота совершенно безупречна. А ваша любовь к отцу довольно... трогательна.
– А мое состояние ничтожно, – вставила она. – И я не могу заплатить вам.
– О-о, вы можете заплатить мне, но, правда, несколько другой монетой.
Эвелин встала.
– Мне не нравятся ваши намеки, мистер Дюферон. Вы принимаете извинения моего отца или нет?
Люсьен задумчиво постучал пальцем по подбородку.
– Возможно. Но остается еще долг в три тысячи фунтов.
Эвелин отвела взгляд от его холеного лица.
– Я знаю.
– Так решайтесь. – Люсьен встал, заслонив своей огромной фигурой свет огня. – Неужели мое предложение действительно так ужасно? Подумайте об отце. Подумайте об изменении финансового положения вашей семьи в случае, если мы с вами договоримся.
Эвелин посмотрела ему прямо в глаза.
– Просто это бремя будет перенесено на мою честь, мистер Дюферон. В любом случае цена слишком высока.
– Три тысячи фунтов – большие деньги, – кивнул Люсьен. – Но во сколько же вы оцениваете жизнь вашего отца?
Эвелин изумленно приоткрыла рот.
– Вы же сказали, что принимаете его извинения!
Люсьен поднял вверх палец.
– Я сказал, возможно. Еще ничего не решено. Пока ваш отец все еще должен мне три тысячи фунтов, и я предполагаю встретиться с ним для поединка на пистолетах через... – Он достал карманные часы и сверился со временем. – Приблизительно через семь часов. – Люсьен захлопнул крышку часов.
Эвелин могла только пораженно смотреть на него.
– Легко же вы ко всему этому относитесь, мистер Дюферон. Неужели для вас так просто лишить человека жизни?
Он пожал плечами.
– Это далеко не первая моя дуэль.
– Не могу сказать того же в отношении вашего предложения. – Эвелин отвернулась. – Жизнь моего отца или моя невинность – такой выбор вы мне предлагаете?
– Вообще-то я не думал об этом в такой плоскости, но, пожалуй, вы правы.
– Не думали? – Она снова повернулась к нему, разгневанная мыслью о том, что этот человек обладает властью, достаточной для того, чтобы заставить ее круто изменить свою жизнь. – Но ведь вы требуете, чтобы ради вас я погубила себя.
Люсьен нахмурился.
– Я так не думаю. Я вовсе не хочу, чтобы вы погубили себя. Кроме того, это не ради меня, а ради вашего отца.
Эвелин принялась перечислять факты, загибая пальцы:
– Вы предлагаете мне провести ночь в вашей постели в обмен на отмену дуэли с моим отцом. Вы также согласны простить его долг. Однако в какие бы красивые фразы вы это ни облекали, мистер Дюферон, мы оба знаем, что одна проведенная с вами ночь погубит меня в глазах общества.
– Это не совсем так.
– Что не совсем так?
– Это должна быть не одна ночь.
– Что вы хотите этим сказать? – Эвелин подняла руку, протестуя против очередного правдоподобного пояснения. – Не нужно ходить вокруг да около, сэр. Скажите прямо, что вам от меня нужно.
Улыбка Люсьена вызвала у нее желание ударить его по лицу.
– Моя дорогая мисс Стоддард, будучи столь прекрасной, вы едва ли можете ожидать, что одна ночь с неискушенной девственницей способна возместить и мою поруганную честь, и три тысячи фунтов.
– Вашу поруганную честь!
– Полагаю, что три ночи будут достаточной компенсацией: по одной за каждую тысячу фунтов из долга вашего отца. – Он протянул руку и коснулся локона возле ее уха. – И жизнь вашего отца также будет включена в сделку.
– Три ночи?
– Три ночи. Можете согласиться или отказаться.
Эвелин попыталась трезво оценить ситуацию. Денег на выплату долга у нее не было, игрок-отец изрядно преуспел в этом. И она понимала, что сможет вынудить Дюферона отказаться от дуэли, только пожертвовав своей честью. Эвелин закрыла глаза, стараясь скрыть неожиданно подступившие слезы.
– Хорошо, мистер Дюферон, я согласна на сделку.
– К чему этот трагический тон? Это же не смертный приговор. – Люсьен подхватил пальцем скатившуюся по ее щеке слезинку. – Я сделаю все для того, чтобы вы, моя дорогая, наслаждались проведенным со мной временем. Я умею быть нежным.
Эвелин отпрянула, когда он попытался коснуться ее.
– Но я хочу выдвинуть свое условие в отношении нашей сделки, мистер Дюферон. Раз уж это должно произойти между нами, я бы хотела, чтобы мои визиты сюда проходили в тайне ото всех. Никто не должен о них знать. Ни один человек.
Люсьен в раздумье сжал губы, потом пожал плечами.
– Я ничего не выиграю, погубив вашу репутацию. Если вы выполните свои обязательства и не откажетесь делить мою постель в течение трех ночей, у меня не будет никаких причин афишировать наше дело.
Эвелин покоробило слово «дело». Однако он, по крайней мере, честен и не пытается замаскировать происходящее ворохом пустых обещаний и искусной лжи. Его честность, по-видимому, сродни прямолинейности. Значит, не будет никаких разговоров о любви и разбитых сердцах. Дело есть дело.
Эвелин протянула руку.
– Так вы согласны-с моим условием, мистер Дюферон?
Он взял ее ладонь в свою, и Эвелин со странным трепетом наблюдала, как ее кисть целиком укрылась под его пальцами.
– Я хотел бы добавить еще одно условие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87