Я дошел до мелового хребта и повернул обратно.
Он взял у нее из рук чашку и с удовольствием отхлебнул кофе.
– Я не смог ничего разглядеть, зато уловил слабый запах серы.
– А может, извержение уже произошло, но мы ничего не знаем?
– Если так, значит, оно совсем незначительное. В дальнем конце поляны есть ручей. Я немного порыбачу. А если туман рассеется, схожу на охоту. Мы пробудем здесь еще какое-то время, и я хочу, чтобы у нас хватило еды.
Персефона кивнула, не глядя на Гейвина.
– За кухней растут ягоды, – сообщила она. – Я нарву немножко, а потом приду к тебе.
Пока она отсутствовала, он поймал трех жирных форелей. Подойдя к ручью, Персефона села рядом с Гейвином и свесила ноги в воду.
– Я не беременна, – тихо проронила она.
Он хотел ответить что-нибудь подобающее случаю, но не смог до конца совладать с неожиданным приступом разочарования. Его сердце мечтательно замирало при мысли об их общем ребенке.
– Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил Гейвин. Имея двух сестер, он прекрасно знал, что такое женские недомогания.
Щеки Персефоны покраснели.
– Отлично. Во всяком случае, нам обоим не о чем тревожиться.
– Почему?
Она глубоко вздохнула и уставилась на воду.
– Ты мне ничего не должен, Гейвин.
Он крепче сжал рыболовную сеть и осторожно отложил ее в сторону.
– Вот как?
Она посмотрела на него, но он не сумел ничего прочесть в ее взгляде.
– Да. У тебя много обязанностей и наверняка будет еще больше. Я не хочу стать для тебя обузой.
– Я никогда не считал тебя обузой! – рассердился он. Как она могла такое подумать после всего, что у них было? Неужели она не знает, как она ему дорога?
– Вообще-то мне очень жаль, что ты не беременна, – признался он.
Увидев ее потрясенное лицо, он испытал слабое удовлетворение, но оно быстро померкло, когда она обронила:
– Ты, наверное, шутишь.
– Почему ты так решила? Я такой же человек, как все, и мне хочется иметь детей.
Интересно, каким будет их ребенок? Девочкой с маминым отважным характером? Мальчиком с отцовским интересом к науке? Или у них родится совершенно неожиданное дитя, таинственный мир которого им еще придется открыть.
Персефона сидела совершенно неподвижно, сложенные на коленях руки она так крепко стиснула, что у нее побелели костяшки пальцев.
– Это всего лишь мечта, – выдохнула она.
– Ты о чем? – ласково спросил он, чувствуя, как она уязвима, и боясь задеть ее резким тоном.
– Когда ты попросил меня уехать с Акоры, если ты не сможешь меня сопровождать, и объяснил, что, возможно, у меня под сердцем твой ребенок, я так разволновалась… Я позволила себе… – Она осеклась и уставилась на свои руки.
– Помечтать? Она молча кивнула.
Он накрыл ладонью ее руки.
– Иногда наши мечты – самое лучшее, что в нас есть.
Она шмыгнула носом и вымученно улыбнулась, как бы благодаря его за попытку ее утешить.
– Послушай, Гейвин… ты мне очень дорог. Но когда все закончится – если, конечно, мы останемся живы, – нам придется расстаться.
Тренированная выдержка позволила Гейвину совладать с собой, несмотря на сдавивший его сердце страх. Нет, он ни за что ее не отпустит!
– Почему? – спросил он как можно спокойнее.
– У наших отношений нет будущего. Вспомни, кто ты, а кто я.
– Ты леди Персефона.
Пусть не думает, будто он не знает о том уважении, которым она пользуется! Она грустно усмехнулась:
– Люди называли меня так, потому что видели нас вместе и сделали поспешные выводы.
– Ты так думаешь? А по-моему, они видели, как ты работала бок о бок с ними, помогала им, направляла, поддерживала и ободряла в трудные минуты, успокаивала детей и делала все возможное, чтобы встретить опасность мужественно и решительно.
По ее щеке покатилась слезинка и, серебрясь в лучах солнца, упала ему на руку. Персефона поднялась. Гейвин не стал ее останавливать, но тоже встал, готовый удержать ее, если она выкинет какую-нибудь глупость, например, попытается уйти.
– Вздор! – воскликнула она, сердито вытирая слезы. – Есть одна вещь, которую ты обо мне не знаешь.
– Да, конечно. Я очень многого не знаю, но у нас впереди целая жизнь, мы успеем познакомиться поближе.
Во всяком случае, он так считал. Только бы проклятый вулкан не спутал его планы!
– Если бы я забеременела, то совершила бы ужасную ошибку.
Он взял ее за плечи и встряхнул – очень-очень легко. Дело не только в законе, запрещавшем обижать женщин. Сама мысль о том, чтобы сделать ей больно, приводила его в ужас.
– Не говори так. Ребенок не может быть ошибкой.
– Даже ребенок Дейлоса?
– Дейлоса?
Он перестал дышать и внимательно посмотрел на нее.
– Дейлос был моим отцом, – произнесла она глухим голосом, словно долетевшим из глубокого колодца скорби и стыда.
Гейвина затопила волна облегчения. Он радовался, что она наконец-то доверила ему свою тайну.
– Я думал о такой вероятности.
Она резко вскинула голову и вперила в него потрясенный взгляд.
– Что? Не может быть! Ведь ты не выказал по отношению ко мне никакого осуждения. И потом, ты бы никогда…
– Не стал твоим любовником? Но я же стал им, верно? Естественно, я задавался вопросом, кто твои родители. Ты жила на Дейматосе – острове, который тесно связан с именем Дейлоса, и в конце концов я предположил, что ты имеешь к нему какое-то отношение. Тут нет ничего странного.
Она продолжала озадаченно смотреть на него, и он продолжал мягким тоном:
– Ты с таким упрямством твердила, что у тебя нет семьи. А еще я заметил, как ты удивилась, узнав, что закон, запрещающий мужчинам обижать женщин, на самом деле действует и соблюдается, и что те немногие, кто его нарушает, являются преступниками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75