Персефона еще сидела на земле, пытаясь найти в себе силы подняться и продолжать работу, когда к ней подбежала Сайда.
– Я только что узнала о вашем злоключении. Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно. Я сейчас встану.
Сайда нахмурилась и опустилась на колени рядом с Персефоной.
– Вы вся в копоти, ваша туника обгорела, а прическа… Нет, о ней лучше не говорить!
Персефона невольно засмеялась. Вокруг нее люди пытались завершить начатые дела или просто сидели, устало ожидая новых подземных толчков. Где-то рядом плакал ребенок, которому давно полагалось спать. Чуть поодаль маленький мальчик обнимал свою сестру, привалившись спинами к стене дворца, под надзором бледной матери.
– Сайда, мне кажется, что в данный момент моя прическа не имеет никакого значения.
– Весьма неразумное мнение.
Сайда решительно достала из сумки расческу и взялась за работу. Она молчала, но само ее присутствие успокаивало, как и успокаивали движения ее рук, массирующих волосы, после которых Персефона избавилась от томившего ее напряжения. Ужасное происшествие в библиотеке, те минуты, когда она всерьез готовилась умереть, теперь казались всего лишь дурным сном.
– Пойдемте! – велела Сайда, убирая расческу. – Вы не можете спать на земле.
– Но вернуться во дворец я тоже не могу, – пробормотала Персефона. – Там небезопасно.
– Воины устанавливают палатки.
На просторной территории двора выстроился целый лес палаток, далеко не шикарных, зато прочных и надежных. Ими пользовались акоранские солдаты во время боевых учений.
Сайда подвела Персефону к маленькой палатке, располагавшейся под внешней лестницей, ведущей в семейные апартаменты, и протянула ей сумку. Персефона вздрогнула, увидев ту самую сумку, которую она привезла с Дейматоса.
– Я доложила туда несколько вещей, которые вы забыли, – сообщила Сайда и кивнула на ведро, стоявшее на земле: – Здесь горячая вода. – Подойдя к пологу палатки, она остановилась. – На случай, если мы больше не увидимся перед отъездом: берегите себя, леди-Персефона! Всего вам доброго!
– Леди Персефона… Почему люди так меня называют? Как-то очень странно звучит.
– Ничего странного, – бросила Сайда и, не вдаваясь в объяснения, вышла из палатки.
Оставшись одна, Персефона закрыла полог, скинула с себя испорченную тунику и с удовольствием вымылась горячей водой с мылом. Вытершись насухо, она на секунду задумалась. В сумке вместе с ее старыми туниками лежали новые красивые платья. Наконец решившись, она надела платье, отставила сумку в сторону и села на походную кровать, состоящую всего лишь из тонкого матраса, накрытого одеялами. Однако простое ложе показалось ей на редкость удобным.
Несколько минут спустя в палатку, пригнувшись, вошел Гейвин. Когда он выпрямился, его голова чуть не задела парусиновый потолок. У Персефоны создалось впечатление, будто он заполнил собой все свободное пространство. Ей стало трудно дышать, но уже не от едкого дыма в объятой пожаром библиотеке.
Проведя рукой по своим густым волосам, Гейвин заметил:
– Я решил немного отдохнуть до начала прилива. Он неуверенно смотрел на нее, как бы спрашивая, не возражает ли она.
– Очень разумно с твоей стороны. А ну-ка… – Не спрашивая разрешения, она расстегнула его портупею и аккуратно отложила ее в сторону, после чего с улыбкой спросила: – На тебе другой килт, верно?
Он удивленно вскинул бровь:
– Какой другой?
– Ну, не тот, в котором ты приплыл на Дейматос и который имел неисправную застежку. Помнишь, он мог упасть, если бы ты снял портупею.
Он вспомнил и засмеялся:
– Ах да! Я тебя обманул.
– Зачем? Чтобы я смутилась?
– Вот именно.
– Ах ты, негодник! – отчитала она его без всякой злобы.
Когда он находился рядом, она чувствовала себя счастливой. В ее душе просыпались неведомые доселе чувства: нежность и желание заботиться о другом человеке. Ей хотелось хоть чуть-чуть облегчить тот груз, который лежал на его плечах.
Пряча внезапно охватившее ее волнение, Персефона сняла с него килт и сандалии. Он не шевелился, лишь издал глубокий вздох, когда она смочила тряпочку еще теплой водой, взяла в руку мыло и начала медленно, аккуратно смывать копоть с его груди, спины, рук и ног. Тело Гейвина, красивое и мужественное, восхищало ее. Характер Гейвина нельзя назвать мягким. Однако он обладал строжайшей самодисциплиной и, самое главное, благородством, не позволявшим ему обижать невинных.
Сейчас видно было, как он устал. В его глазах Персефона увидела утомление и благодарность за заботу.
Очень осторожно умыв лицо Гейвина, она подвела его к походной кровати и заставила лечь. Он послушно опустился на матрас и увлек ее за собой. Она прижалась к нему, и он заснул.
Персефона долго не смыкала глаз, наслаждаясь бесценными мгновениями счастья. Она слышала, как поднялся ветер и полил дождь.
К рассвету, когда начался прилив, гроза набрала полную силу. Она пришла, как обычно, с запада, и обрушилась на Акору яростным ливнем и воющим ветром.
Вскоре по внутреннему двору потекли ручьи грязной воды. Вокруг палаток образовались лужи. Приятное летнее тепло уступило место промозглому холоду. Гейвин ушел на встречу с советниками, а Персефона надела одну из своих старых туник и побежала в соседнюю палатку.
Войдя, она увидела группу подавленных мужчин и женщин. Лишь дети вертелись под ногами и беспокойно ерзали на скамейках, не зная, чем себя занять.
В палатке горело несколько костерков, на которых женщины готовили завтрак. Однако жаровни для обогрева воздуха отсутствовали: в замкнутом пространстве, битком набитом людьми, они представляли слишком большую опасность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75