А гражданские там, на Большой земле, в это время страдали из-за отсутствия лишней палки колбасы. Он не понимал их. И злился на них.Зажрались, хотя считали себя голодными!Потом, когда народ продался за ту самую колбасу, он понимал их еще меньше. Стоило ли за жратву и за импортные сапоги без очереди отдавать великую страну? Разорять то, что семьдесят лет сами же по крупицам собирали! Повели себя как свиньи, которые дальше своего пятачка в корыте ничего не видят! Вначале на все соглашаются за лишнюю миску баланды, а потом недовольно визжат, когда их насаживают на вертел. Как будто было непонятно, что бесплатно кормят только тех, кого откармливают.Теперь за продажность гражданских приходится отдуваться армии. Как всегда приходилось. И вот снова вся надежда на нее…Машина остановилась перед КПП. Охрана проверила пропуск. Шлагбаум поднялся. Машина покатилась по внутренним аллеям-улицам, несколько раз повернула и остановилась возле одного из корпусов.— Жди меня на стоянке, — приказал Замминистра.Водитель кивнул.В клинике Замминистра поднялся на третий этаж. Здесь он “сбросил свой китель” и стал обыкновенным пациентом. Потому что люди в белых халатах на звезды не смотрят, а смотрят на язвы, шанкры и анализы. Глупо держать форс перед теми, кому приходится подставлять голую задницу.Замминистра открыл еще одну дверь.Коридоры ЦКБ были просторны и были пустынны — это вам не районная больница, где из переполненных вонючих палат пациенты выползают в коридор и по стеночке бредут в далекий, в конце бесконечного, как жизнь, коридора, сортир, а к вечеру стекаются к единственному телевизору в холле. В ЦКБ туалеты и телевизоры есть в каждой палате. А пятнадцати храпящих на солдатских койках больных и еще пяти на раскладушках в проходе нет. Отчего высокопоставленным пациентам делать в коридорах нечего.Замминистра толкнул пальцами дверь процедурной. Которая, хотя и называлась процедурной, на самом деле напоминала номер пятизвездочной гостиницы. Нашей. Или двухзвездочной их.— Здравствуйте, — обрадовалась, как близкому родственнику, медсестра. — Проходите, пожалуйста.Халат на сестричке был таким же белоснежным, как ее зубы, и был застегнут на одну-единственную, под горлом, пуговку. Что позволяло заметить, что ее ножки растут примерно оттуда же, откуда начинаются рукава халата.— Здравствуй, Машенька.— Садитесь вот сюда.Замминистра сел.Сестричка перехватила ему руку резиновым жгутом, затянула узел.— Поработайте, пожалуйста, кулачком.И опять улыбнулась.Замминистра стал сжимать и разжимать пальцы.— Какие у вас венки! Очень хорошие венки. Замечательные венки!..Сестра сорвала с одноразового шприца целлофановую упаковку. Не глядя, но точно насадила на хоботок иголку. Самую обыкновенную в пластиковом колпачке иголку.На вид — обыкновенную. Хотя на самом деле…На самом деле эта игла была не просто игла, потому что была обработана прозрачным раствором. Снаружи. Но более всего внутри. Внутри иголки раствор закупорил отверстие по всей длине органической пробкой.Сестра обломила ампулу с витамином и набрала его в шприц.— Вы не бойтесь, больно не будет, — успокоила она.Сняла колпачок и, аккуратно проткнув кожу, ввела иглу в вену.Выдавливаемый поршнем раствор витамина вытолкнул из иглы “пробку”, и ток крови быстро разнес микрочастички неизвестного вещества по организму.Сестра выдернула иголку, прижала ваткой, промоченной в спирте, ранку.— Ну вот и все.— Ловко у вас получается, — похвалил Замминистра, сгибая в локте руку.— Вы посидите здесь несколько минут, — предложила сестра, показывая на кожаные кресла, на столик, где лежали журналы и пульты дистанционного управления телевизором и видеомагнитофоном.— Спасибо, времени нет. Мне еще педали крутить.— Какие педали?— Велоэргометра.Замминистра поднялся еще на этаж, быстро нашел нужную дверь. Очереди не было. Очереди не могло быть, потому что здесь все точно рассчитывали. Пациенты ЦКБ были не теми людьми, которых позволительно держать в коридорах.Высокопоставленный пациент сел на сиденье велоэргометра, взялся за ручки и раскрутил педали.Медсестра посмотрела в направление, удивленно хмыкнула и добавила нагрузку.Теперь, для того чтобы провернуть педаль, приходилось прикладывать немалое усилие. Пациент раскручивал велоэргометр, пыхтя, покрываясь потом и багровея от натуги. Но не спорил, так как не привык спорить, привык выполнять.Оборот.Еще оборот.Еще десять…Неожиданно пациент хватанул ртом воздух и завалился чуть набок. Но выпрямился и виновато улыбнулся. Не привык он, чтобы кто-то видел его слабость.Раскрутил с новой силой педали и рухнул грудью вперед. Теперь уже не улыбаясь, теперь уже хрипя и закатывая глаза.Медсестра испуганно подскочила к нему, стащила с велоэргометра на пол, поймала запястье, нащупывая пульс.Пульс не находился. Пульса не было.Как же так?!Сестра метнулась к двери, забыв о телефоне, о мобильнике в кармане и о тревожной кнопке на стене.— Сюда, скорее сюда! — крикнула она что было сил. Гулкое эхо раскатилось по пустым коридорам. Из-за соседних дверей высунулись головы.— Что случилось?— Там… Он там… Он, кажется, умер!..Со всех сторон, убыстряя шаги, побежали люди в халатах.Кто-то распластал тело Замминистра по ковролину, сложил на груди крест-накрест ладони, навалился на них всем весом тела, толкнул, сплющивая ребра, продавливая в аорты замершую кровь. Еще раз толкнул… Крикнул:— Дайте ему воздух!..Ближайшая медсестра упала на колени, приблизила свое лицо к уже синюшному, к уже мертвому лицу пациента, стерла с подбородка выступившую серую пену, набросила обрывок бинта, прижалась губами к губам, с силой выдохнула воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17