— Завтра на оптовые базы скинут тот же самый товар. Один к одному товар! Чуешь, чем это пахнет?
— Чую.
— Завтра они скинут его на базы, послезавтра он разойдется по магазинам и рынкам. А через два дня придут наши вагоны. Которые уже никому не будут нужны.
— А проценты капают… — Точно. Проценты капают. А через неделю будут капать втрое.
— Вот гниды!
— И я про то же. А ты — «днем раньше, днем позже»… — Кто товар будет скидывать?
— Рябой и Старый.
— Кто сказал?
— Хорошие люди. За хорошие бабки.
— Мы же с ними договаривались, что это наш товар.
— Значит, плохо договаривались.
— Но мы им за это две трети «Филипса» отдали!
— Значит, мало отдали.
— Вот же падлы!
— Падлы, не падлы, а сделали нас красиво. Через неделю кредитор деньги потребует, а они у нас в пустом товаре.
— Сумма немаленькая.
— И кредитор серьезный. Не банк какой-нибудь. Этот церемониться не будет.
— Сколько ему надо отдать?
— С процентами — почти полтора «лимона». «Зеленого».
— Таких живых денег мы не найдем.
— Мы и трети таких денег не найдем.
— Что делать будем?
— Откуда я знаю? Можно попытаться договориться.
— С кем договориться? С Рябым? Не смеши.
— Ас кредитором? Может, он отнесет долг. Месяца на полтора. Пока товар рассосется.
— Не будет он ждать. Уговор был — две недели. Потом за каждую просроченную неделю втрое. А нам не то что проценты, самой суммы не взять.
— Похоже, пора потрошить кубышки.
— Кубышки долга не закроют. Тем более что многие не здесь. Пока их оттуда добудешь, время пройдет. А время для нас теперь деньги. Причем такие деньги… — Так что же делать?
— Магазины надо загонять. «Центральный» и «Аэлиту» тоже.
— Да ты что?! Мы же их с таким трудом… — Другого выхода нет! Магазины дело наживное. А если мы долг не отдадим, нас на перья поставят. На хрена нам тогда все эти магазины? Надо отдавать! Жизнь дороже.
— Кому отдавать? Такие деньги не у каждого быстро найдутся.
— Толстому отдавать. Он давно на них виды имеет.
— У него нет таких денег.
— Найдет. Ради магазинов найдет. Больше все равно некому. Других покупателей еще искать надо. А этот уже есть.
— Ну Толстому так Толстому.
— На том и порешили.
— Не дрефь, братуха! Нам только сейчас выкрутиться. А потом мы вчетверо свое возьмем… Ну что? Я звоню?
— Звони!
Первый брат набрал на мобильном номер.
Гудки.
Гудки… И недовольный голос. Голос Толстого.
— Здорово, Толстячок. Узнаешь?
— Допустим.
— Ты как-то говорил, что не прочь наши магазины прикупить по сходной цене.
— Ну?
— Так вот у тебя появился шанс.
— Что отдаете?
— Отдаем «Центральный» и «Аэлиту».
— Сколько?
— Полтора недозрелых «лимона». Наличными. Без торговли и деньги сразу.
— Можно подумать?
— Нельзя. У нас на раздумья времени нет.
— Сумма окончательная?
— Я же сказал — без торговли. Меньше нам ни к чему.
— У меня нет таких денег.
— Тогда до свидания.
— Хорошо. Я согласен.
— Когда деньги?
— Когда скажете.
— Скажем сейчас.
— Сейчас невозможно.
— А когда можно?
— Послезавтра.
— Ладно, мы согласны. Встретимся у нас в офисе.
— Э, нет. Не пойдет. В вашем офисе не пойдет. Приезжайте лучше вы ко мне.
— У тебя — мы не согласны.
— Что будем делать?
— Предлагаем нейтральный вариант.
— Где?
— Сосновый бор. Со стороны кладбища. Согласен?
— Идет.
— Послезавтра в пять вечера…
* * *
На одной небольшой, затерянной в просторах российского Нечерноземья станции стояли вагоны. Десять штук. В тупике стояли. Уже больше недели.
— Когда тупик освобождать будем? — испрашивал по телефону разрешения станционный диспетчер у начальника грузовой станции. — У меня места для отстоя не хватает. Я седьмой и девятый перегружаю. Из-за этих чертовых вагонов. Когда, спрашиваю, вагоны выводить будем?
— Пусть постоят, — отвечал начальник станции. — Они никому не мешают.
— Мешают. Они движению мешают.
— Ладно, не кипятись. Завтра, если все нормально будет, отправим. В крайнем случае послезавтра… Ты лучше скажи, что там у тебя по третьему пути?
— Нормально по третьему. Пропустил два состава… Вагоны стояли в тупике не просто так. И не за просто так. Эти вагоны попросили начальника станции отцепить и загнать в тупик два молодых шустрых парня, соскочивших с остановившегося на минуту скорого поезда.
Они сказали номера вагонов, оставили на столе пухлый конверт и заскочили в следующий пассажирский.
В конверте было десять тысяч долларов. По тысяче за каждый вагон. За каждый стоящий вагон…
Глава 4
Полковник Зубанов стоял на ковре; Вернее сказать, на добротном ковровом покрытии. Причем даже не на генеральском. И даже не на хозяйском. А какого-то заместителя по кадрам, каких-то братьев Заикиных. Перед сугубо гражданской крысой стоял.
— Вот. И вот. И вот еще, — сказал заместитель по кадрам, перебирая листы, исписанные разными почерками. — Это все от ваших подопечных. Все подали заявление об уходе. И все как один жалуются на грубое с вашей стороны отношение. Я с ними побеседовал. С каждым.
— В нашем деле иначе быть не может. Наше дело военное.
— Но сейчас не война.
— У охранников всегда война. И поэтому они всегда должны действовать в условиях, приближенных к боевым.
— Но, возможно, вы перегибаете палку.
— Я ничего не перегибаю. Я воспитываю готовых к отражению агрессии бойцов. Учу так, как учили меня. Вернее, гораздо мягче учу. Понарошку.
— Понарошку? Но они рассказывают, что вы заставляете их драться в полную силу! Что придумали какие-то резиновые патроны.
— Не патроны, а пули. Резиновые имитационные пули.
— Зачем резиновые?
— Чтобы больно было. Чтобы они научились по-настоящему уворачиваться от выстрелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17