Было невозможно увидеть и понять, кто это там долго и скользко проползает через вытянутую ногу, копошится в голове или, бодрым аллюром забежав в штанину штанов, добегает аж до самых… колен. Приходилось терпеть и это.В четвертые сутки терпеть уже не было никакой мочи. Даже колодки представлялись чем-то менее страшным, чем это бесконечное лежание в тесноте и темноте. К исходу четвертых суток беглецы решили выбираться наружу. Но именно в конце четвертых суток поверх убежища прошла облава.Вначале послышались голоса.Потом далекие глухие шаги.Потом негромкие команды.— Тихо! — на всякий случай зажал рот напарнику Кузнецов.Но он и без того был тих, как дохлая мышка.Шаги приблизились.Если сейчас не выдержит крыша… Если прогнется хотя бы одна жердина…Шаги подошли вплотную, прошли по крыше и удалились. И постепенно стихли.Всего один человек! Вот что значит открытое пространство. В буреломах наверняка шарили целыми взводами.И, значит, все! Раз обшаривали территорию вокруг лагеря, значит, большая облава пошла на убыль. Значит, солдат вернули в «казармы» и оставили только отдельные патрули и засады. Но наверняка не здесь. Наверняка далеко в джунглях. Кто догадается ставить засады возле самого лагеря.Значит, можно выходить?Нет, надо долежать еще несколько часов. На всякий случай.Эти последние часы были самыми мучительными…Поздно ночью беглецы выдавили прикрывавший вход кусок дерна и прислушались. Вокруг было тихо. Совершенно тихо. Только отдельные голоса и крики раздавались со стороны лагеря.Так, с открытым слуховым окошком, они пролежали час. И лишь потом выползли из своей норы. Встали. И тут же сели на подогнувшихся в коленях, одеревеневших, отвыкших держать тело ногах.— Ну что, мы идет дальше?— Не раньше, чем завтра вечером. Вначале надо посмотреть, что они там делают.Утром капитан подполз к самой опушке джунглей. Лагерь сворачивался. Навесы разбирались, кухни зачехлялись, палатки снимались. Солдаты забирались в машины, которые сосредоточивались на плацу, на котором еще совсем недавно лежали расстрелянные пленники. Когда все грузовики были заполнены, регулировщик дал отмашку. Выруливая одна за другой, машины вытянулись в колонну.Лагерь был свернут. Кроме одной-единственной палатки. И одной-единственной машины. Джипа!— Все нормально? — спросил американец.— Нормально, — ответил капитан.— Мы идет дальше?— Нет, мы задержаться. Тьфу, в смысле притормозимся.— Зачем?— Понимаешь, янки, там остался джип.— Какой джип?— Не какой, а чей. Джип того вьетнамского следователя. Суки той, которая нас… Который над нами…— Ты хочет мстить? Ты хочет разбить его джип?— Я хочу разбить морду его хозяину. А после этого выпустить из него кишки! И это меньшее из того, что я хочу. И много меньшее из того, что он заслужил. По справедливости его надо было бы посадить в неструганные колодки. До конца жизни.— Но это очень опасно!— Не опасней, чем шататься по джунглям среди патрулей и засад. Ты что, не понимаешь, янки, что мы все равно обречены? Даже если мы уйдем от патрулей, куда мы пойдем? И куда дойдем? Мне до наших тысячи километров. По чужой территории! И тебе! Тебе вообще через океан.— Но! Через океан не надо. У нас есть близко морской база. И есть дипломаты…— Не мелочись, янки! Где твоя база и где дипломаты? До них еще пилить и пилить. И скорее всего не допилить. А эта сволочь — вот она. Рукой достать можно. И все долги вернуть. За все рассчитаться. Ну тебе что, за своих ребят поквитаться не хочется?— Поквитаться это как?— Это так же, как они с нами!— За ребят хочется. За ребят поквитаться — да, — очень серьезно ответил американец.— Ну вот видишь! Мы по-быстрому! Замочим их и ходу. Их всего-то там с десяток!— Замочим это что? Это утопим?— Это то, что они заслужили. Ну давай, янки, соглашайся. Мне без второго ствола зарез. Мне без второго ствола их не одолеть…— А потом что?— А потом ты к своим дипломатам потопаешь.— А ты?— А у меня здесь на берегу лодка надувная захована. Если я до нее, конечно, дойду. Ну а там на веслах, вдоль бережка, мимо Китая. Не так уж далеко. Если подумать. Ну давай, как там тебя, Майкл, решайся. Ну уйдут же гады…— Алексей, я хочу предложить тебе после замочим политическое убежище…— Чего?— Я хочу тебе предложить поехать со мной в мой дом. Я, как гражданин великая страна Соединенные Штаты Америки, могу гарантировать тебе хороший жизнь и благополучие…— Чего?!— Мы пойдем вместе на военно-морскую база. Я сказать, что ты спас гражданина USA. Что ты есть очень хороший парень…— Чего?!!— Мы дойдем, мы обязательно дойдем. Вдвоем. Как это говорят русские — один в поле не воюет…— Ну ты даешь, янки! Ты что, сдурел? Я в США? Капитан Советской Армии? Чтобы жить там, как какой-нибудь негр? Угнетенным всю жизнь…— О нет, нет. У нас нет угнетать. У нас все равны…— Да пошел ты! Я сейчас тебя за такие идеи здесь… Прямо здесь… Тоже мне, нашелся провокатор!— Алексей, я не понимаю, отчего ты такой злой? Я сказал что-то плохо?— Ты такое сказал… За что я тебя, если бы мне лишний ствол не был нужен… Очень тебе повезло, что он мне нужен.— Хорошо. Но что ты тогда будешь делать?— Веслами грести. Уж как-нибудь помаленьку! Короче, так, янки. Кончай свои провокационные разговоры и отвечай — пойдешь со мной или нет?— Конечно, твое решение есть твоя свободная воля. Я не мог тебя принудить Я хотел как лучше…— Хватит травить! Короче, ты идешь или нет? Или сачка давишь?— Я? Нет, я никого не давлю. Я иду. Я тоже хочу мочить их. За свой друзья.. * * * — Ну и все. И хватит трепаться. И пошли… * * * Вьетнамцев было мало. По счету. Их главный следователь, его водитель, его охранник и еще какой-то тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98