Подтянуть винтовку поближе, прикрыть телом с просматриваемых сторон, дослать патрон, снять предохранитель. Естественным жестом человека, поправляющего одежду, передвинуть в более доступное место гранаты…И продолжать работать. Словно ничего не случилось. И ничего не ожидается…
— Что-то не нравятся мне их передвижения, — сказал командир российских разведчиков.— Чем?— Тем, что они рассыпаются по полю, как бильярдные шары под ударом кия. Один подходит к другому, тот другой идет к третьему, третий — к четвертому… А потом каждый из них присаживается к земле, словно у него случился понос. Или даже ложится. Хотя до этого работал стоя. Очень мне подозрительны эти совпадения в поведенческих реакциях. Не могут все и одновременно вести себя одинаково.— Капитан, прибор!Из раскуроченной кабины работавший там боец вытаскивал какие-то коробки.— Уверен?— Уверен. Вон он. С краю. На нем маркировка специфическая.Капитан прилип к окуляру бинокля.— Похож…— Да не похож, а он самый и есть! Даже если по отверстиям считать.— Точно, он! Прибор! В Бога, в душу…А если они вывозят приборы, то, получается, дело обстоит даже хуже, чем представлялось вначале. Получается, что пригнали сюда не простых пехотинцев с целью вывоза останков летчиков для передачи их скорбящим родственникам, а «мусорщиков», назначенных собирать то, что неудачно обронила армия США. Где бы она это ни обронила. Короче, прислали коммандос. Которые умеют воевать. И умеют побеждать.И ведь что обидно — ни часом раньше, ни часом позже!Сейчас они демонтируют с погибшего самолета секретную начинку, а все прочее отправят в тартарары посредством подрыва двух десятков килограммов тротила. Так что после их визита здесь ни одной целой заклепки не отыщешь.И тогда начальству придется вместо нужного им прибора показывать совершенно бесполезный для них кукиш. С приложением подробного рапорта об обстоятельствах проваленного дела. Вернее, с приложением шестнадцати рапортов. По одному на каждого участника операции.Если бы не эти рапорта, можно было бы и сачкануть, свалив неудачу на объективные обстоятельства. А так… А так придется воевать. С численно превосходящим, а главное, равным по выучке противником.Придется! Другого выхода нет! Уведенного из-под носа прибора начальство не простит. Это «на нет — суда нет», а на упущенное «есть» — найдется. Только не суд, а трибунал. Что еще и хуже.Значит, воевать…Командир еще раз оглядел поле скорого боя. В пассиве численное меньшинство, чужая территория, отсутствие всякой надежды на помощь «большой земли», болтающийся над головой вертолет. В активе — внезапность! Четыре к одному! Не самый оптимистичный расклад. Но и не самый безнадежный…Командир привстал за закрывшим его от противника стволом дерева и, сложив ладони «лодочкой», отдал соответствующий приказ. На птичьем языке. Который, наверное, не поняли бы пернатые, но очень верно истолковали его подчиненные.— Всем смотреть на меня!Все, кто мог видеть командира, устремили на него взгляд.— Разбор целей! — показал командир. — Расчет справа — налево.Поднял один, потом другой пальцы вверх, сделал ими круговое движение. Все понятно:— Первый и второй по расчету бойцы берут на себя дальний вертолет, его экипаж и всех, кто подле него окажется.Еще два пальца и еще один круг над головой:— Третий и четвертый бойцы работают ближний вертолет и его экипаж.Пятый — страхует первого — четвертого с флангов, при необходимости заменяет выбывших.Шестой — сосредоточивает огонь на противнике, находящемся между вертолетами и самолетом.Седьмой, восьмой — занимаются теми, кто копошится возле обломков.Девятый, десятый — отстреливают бригаду, стаскивающую к месту подрыва ракеты и прочее вооружение.Одиннадцатый — тревожит барражирующий окрестности вертолет, не давая ему возможности вести прицельную стрельбу.Все прочие, в том числе командир, находятся в резерве и используются по мере необходимости.Пять раз раскрытый пятерней кулак:— Начало атаки через двадцать пять секунд.Данный приказ довести до сведения всего личного состава. В первую очередь тех, кто командира не видит.Еще несколько потревоженных «птиц» коротко прокричали в джунглях.Обратный отсчет пошел.Двадцать четыре.Двадцать три.Двадцать две…Бойцы спешно перемещались на наиболее выгодные позиции. Удобно упирали локти в землю. Стирали стекающий на глаза пот. Брали на мушки прицелов отведенные им цели. По две, а то и по три на каждого.Это очень важно — уметь разобрать цели. Это отличает разведчиков от простой пехоты, которая зачастую палит не куда нужно, а куда заблагорассудится. А в итоге — все в одну и ту же цель. Разведчики не могут себе позволить роскоши задействовать два ствола для поражения одного противника. Их в отличие от врагов слишком мало. Одна пуля — один поверженный враг. Такой расчет. Две пули, выпущенные из разного оружия, — гораздо худший результат. Три из трех разных стволов — это уже непрофессионализм, с перспективой списания в общевойсковые подразделения.По-настоящему действенен только первый залп, которого противник не ожидает. Все, кто ушел от тех первых пуль, получают шанс на выживание и, значит, на сопротивление. Они зарываются в землю, откуда их выковырять практически невозможно, и сопротивляются до последнего.Первый залп — это иногда выигранный или проигранный бой.Девятнадцать.Восемнадцать.Семнадцать… * * * — Слышите! — насторожился командир коммандос.— Что?— Птицы. В джунглях кричат птицы.— Ну и что, что кричат?— Может, и ничего. Но только раньше их слышно не было.— Мне кажется, здесь птицы кричат всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98