Так как страна находится в периоде становления дикого капитализма, характерного, например, для США не самой гуманной юриспруденцией конца прошлого века…
— Ну ты еще нам вестерны начни пересказывать.
— Совершенно верно. Период накопления первоначального капитала характеризуется увеличением преступных эпизодов и как следствие упрощенным судопроизводством, делегированным на местах одному выборному лицу — к примеру, шерифу поселка. Он в случае необходимости осуществляет следствие, ведет за ним надзор, заключает подозреваемых под стражу, выносит приговор и приводит приговор в исполнение…
— Шериф, говоришь?
— Так точно. Шериф!
— А я, по-твоему, осел. Которому ты тут без конца сказки впариваешь? И которые я тут слушаю.
— Никак нет. Вы подполковник. Товарищ подполковник.
— Я знаю, что я подполковник! Ты лучше скажи, что мне с этой жалобой делать. Гражданина Семенова.
— Ничего не делать.
— Не могу я ничего не делать. Потому что это сигнал. Не первый. И, судя по вашему поведению, не последний. На который я должен реагировать соответствующим образом…
— А вы скажите ему, что вторую бомбу-то все еще не нашли. И что найти ее могут только отвлекаемые по пустякам следователи Грибов и Григорьев…
— Вы из меня дурака не сделаете.
— А мы не делаем. Это все равно невозможно.
Присутствующие сдержанно заулыбались, захмыкали. Что подполковник мимо ушей не пропустил.
— В общем, так. Вы мне со своими художествами и сказками надоели. Тоже мне, братья Гримм нашлись. То бомбы подбрасывают. То, понимаешь, заложников освобождают вместо тех, кому это делать положено. Все! Считайте, мое терпение лопнуло. Буду ставить вопрос о вашем профессиональном несоответствии и…
Разгневанную тираду подполковника прервал резкий телефонный звонок. Прямого с вышестоящим начальством аппарата. Подполковник схватил трубку. На другой звонок он бы, наверное, не среагировал. Но этот не услышать не мог.
— Сейчас продолжим, — кивнул он подчиненным и поднес трубку к уху. — Да.
Да.
Да.
Так точно.
Будет сделано.
И аккуратно положил трубку на рычаг. И даже прижал ее сверху ладонью.
Следователи напряженно заерзали на стульях.
Подполковник помолчал. Вздохнул, бросил на только что прочитанный лист карандаш и сказал уже заметно подсевшим тоном:
— Закурить у кого есть?
Следователи разом протянули три разномастные сигареты. И три зажигалки. Подполковник закурил. Два раза затянулся и смял сигарету в пепельнице.
— Грибов и Григорьев — на выход.
— Когда?
— Немедленно.
— Как немедленно? Вы же говорили, что будете ставить вопрос насчет соответствия…
— Идите. Идите. Клоуны. Навязались на мою голову.
— Куда идти? Товарищ подполковник?
— Идите… Сами знаете, куда идите… К генералу идите…
— А мы? — спросили следователи.
— А вы сидите! — приказал подполковник. — Или, впрочем, тоже идите. Покурить. Минут на десять. Но через десять минут снова всем явиться ко мне.
— Товарищ подполковник! Время уже…
— Через десять минут! Все! До единого! И не дай бог хоть кто-то…
Глава 2
Кабинет генерала мало напоминал кабинет настоящего генерала. Никаких новомодных наворотов в виде подвесных потолков и офисной мебели. Длинный стол. Два ряда придвинутых к нему стульев. Лампа. Телефон. Ретро-шкаф. Двухкамерный личный сейф. Все просто и функционально. Из предметов роскоши — только удобное кожаное кресло, стакан в серебряном подстаканнике и портрет Андропова на стене. Почему именно Андропова — уже давно никто не спрашивал. Привыкли.
Генерал был такой же, как кабинет. Без излишней вычурности. Но не без чувства достоинства.
— К вам следователи Грибов и Григорьев, — доложил дежурный.
— Пропустите, — распорядился генерал. — Да, и вот еще что, соорудите три чашки чаю. Покрепче.
Следователи открыли высокую, обитую дерматином дверь. И еще одну.
— Товарищ генерал! По вашему приказанию…
— Проходите. Садитесь, — кивнул генерал на стулья.
Следователи прошли. И сели. Раз командование предлагает.
За ними следом в кабинет протиснулся дежурный. С подносом. И стоящими на нем тремя стаканами горячего чая. В подстаканниках с изображениями Московского Кремля, звезд и прочей патриотической атрибутики. В вопросах быта генерал был ретроградом. Из каких подстаканников хлебал чай тридцать лет назад, из тех же пил и сейчас. Новомодные, с современным дизайном чашки его раздражали.
— С сахаром? — спросил генерал.
— Два с сахаром, один без, — ответил дежурный, разворачивая поднос. Ручка одного из подстаканников была предусмотрительно повернута в сторону высокого начальства.
Генерал взял свой стакан. Отхлебнул один глоток и поставил стакан на стол. На чем неофициальная часть была закончена.
— Ну что, опять, говорят, вы с начальством конфликтуете? — спросил генерал.
Следователи встали. И уперли взгляды в зеленое сукно стола заседаний.
— Мы — никак нет. Это оно с нами конфликтует.
— По какому такому поводу?
— По отдельным проблемам теоретической юриспруденции.
— Юриспруденции, говорите?
— Так точно! — дружно отрапортовали следователи.
— Да сядьте уж, — устало махнул рукой генерал. — Я, собственно, не по этому. Я совсем по другому вопросу.
Следователи сели.
— И что вам спокойно не живется? Как всем. Что вы такие несговорчивые? Такие неуживчивые?
— Чтобы уживчивость в привычку не вошла, — ответил Грибов. — Вначале под начальника подстроишься. Потом под его жену. Потом под его тещу. И под хороших знакомых тещи. Которые угодили под следствие…
— Под всех начальников не желаете подстраиваться?
— Нет. Только под непосредственных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55