— Он? — напряженным шепотом спросил Грибов.
— Он! — быстро закивал Григорьев.
— Черт!
Не разбирая дороги, переворачивая на ходу стулья и срывая портьеры, Грибов рванулся в сторону спальни.
— Телефон! — хриплым шепотом заорал он. — Возьмите трубку!
— Я слушаю, — тихо сказала жена. Грибов включил магнитофон на запись.
— Это я, — сказал голос, — узнаешь?
— Где моя дочь?! Где Света? Если вы не вернете мне мою дочь… — что есть силы заорала женщина.
Оттолкнув мужа, Грибов обхватил и аккуратно, но сильно сжал голову женщины. Развернул ее лицом к себе. И очень медленно покачал головой.
— Спокойно! — показал он губами. — Спокойно!!
Женщина испуганно взглянула на него. И взяла себя в руки.
— Требуйте дочь! — тихо сказал Грибов. — Дочь!
— Где моя дочь? Я хочу услышать ее голос, — напряженно потребовала женщина. — Позовите к телефону мою дочь! Если вы не дадите поговорить с моей дочерью, я прекращу разговор.
Грибов закрыл глаза и утвердительно кивнул.
— Молодец! Так и говори дальше Именно так!
Григорьев прижал к уху отводной наушник. До боли прижал. Другой рукой лихорадочно набирая номер на мобильном телефоне.
И тут же услышал голос девочки.
— Мама. Это я. У меня все хорошо Меня никто не обижает. Я очень соскучилась…
— Светочка, где ты… В наушнике телефона что-то хрустнуло.
— У нас она. На магнитофоне, который вы слышали. И не на магнитофоне — тоже. И с ней действительно все хорошо. Пока хорошо. Пока мы не потеряли надежду получить то, что просили.
— Что вы от нас хотите?
— Материальной помощи в уже известном вам размере.
— Но у нас нет такой суммы…
— Тогда у вас нет дочери… И тут же гудки.
Гудки.
Гудки…
Грибов отбросил ставший бесполезным наушник. И обеими руками схватил мобильный телефон.
— ЦАБ? Дежурный? Черт. Забыл! Какой сегодня пароль?
— Кажется, Ромашка, — подсказал вовремя подоспевший Грибов. — Да, точно, Ромашка.
— Говорит Ромашка. Откуда был звонок на телефон… Да, да, только что. Секунду назад.
Так, понял. Понял вас.
— Ну? — нетерпеливо спросил Грибов. — Где он? Откуда звонил?
— Улица Красная. Телефон-автомат номер 212. Возле магазина «Продукты». Недалеко!
— Совсем рядом. Давай ходу!
Спотыкаясь и перепрыгивая сразу по три-четыре ступеньки, следователи бросились вниз. Из подъезда. Через небольшой двор к стоящей на импровизированной стоянке машине.
Плюхнулись на сиденье. Запустили мотор.
— Мигалку!
— Что мигалку?
— Мигалку поставь!
Грибов опустил стекло и налепил на крышу проблесковый милицейский фонарь.
Машина рванула с места, вывернула на улицу и, распугивая транспорт, покатила по указанному телефонистами адресу.
— Мигалку!
— Что мигалку?
— Мигалку сними! Мы уже близко.
Грибов снял мигалку. И милицейская машина превратилась в обыкновенный, не первой молодости «жигуль».
Направо.
Налево.
Еще раз налево.
— Придержи. Мы уже гражданские, — напомнил Грибов, — не хватало еще нацеплять на себя гаишников.
Последнюю сотню метров машина прошла на самой малой скорости.
— Кажется, вон тот.
В телефонной будке живо общалась с неизвестным абонентом пожилая женщина. Злодея-шантажиста она напоминала мало.
— Давай так — ты посмотришь, что и как, там, на месте. А я вокруг покручусь, — предложил Григорьев. — Может, он не успел уйти далеко.
— Тогда тормози здесь. Дальше будет опасно.
Машина резко затормозила возле самой бровки тротуара. Грибов стремглав выскочил наружу из машины.
— Спасибо! — сказал он, сунув водителю несколько смятых купюр.
— Не за что. Может, подождать? — предложил свои услуги явно довольный щедростью пассажира водитель.
— Нет. Не надо.
От машины Грибов прямым ходом двинулся к ближайшему телефону-автомату. И попытался открыть дверь.
— Ты что, не видишь, что здесь занято? — истерично вскрикнула женщина. Словно непрошеный визитер рвался не в телефонную будку, а совсем в другое, примерно такое же по архитектурным формам и габаритам, помещение. — Занято! Занято!
— Я понимаю, мамаша. Извините, мамаша. Но дело не терпит отлагательства. Вы здесь папку не видели?
— Какую такую папку?
— Такую коричневую кожаную. С документами. Я ее здесь оставил. Буквально десять минут назад.
— Нет. Не видела. Ничего я здесь не видела! Дайте мне спокойно договорить…
— Ай-я-яй! — жалобно вскрикнул Грибов и выкатил на щеку одинокую мужскую слезу. — Теперь все. Конец! Теперь мне за нее голову свернут! Теперь я не жилец!
Женщина взглянула на ворвавшегося в будку молодого мужчину уже без прежней ненависти.
— Простите, а вы давно здесь разговариваете?
— Всего минутку. Одну. «Значит, пять», — внес поправку Грибов.
— А до этого никого не видели? Мне без этой папки нельзя. Ну просто никак нельзя!
— Нет. Никого. Когда я подошла, будка пустая была.
— А рядом? Может, кто-нибудь рядом был? Ну там парень или девушка. Которые чуть раньше вышли? Не видели?
— Нет.
— Никого?
— Никого.
— Тогда… Тогда разрешите позвонить? Мне очень срочно надо! Иначе… — И следователь выпустил на щеку еще одну слезу.
— Конечно, конечно, — засуетилась женщина. — Маша, я тебе попозже перезвоню. Тут у молодого человека несчастье случилось… Какое? Он папку оставил. Какую? Не знаю. Наверное, с документами. А может быть, даже с деньгами. С какими? Наверное, с большими… Представляешь, я с тобой разговариваю, а тут он подбегает. Такой весь расстроенный… Как кто? Молодой человек. У которого папка пропала. С деньгами…
Молодой человек вежливо кашлянул.
— Ладно. Я тебе потом расскажу, а то он очень торопится. Очень, говорю тебе! Вопрос жизни и смерти! Чьей? Да нет, его…
Молодой человек вежливо полез в будку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55