Кухня – как у меня: ма-а-аленькая. Ванная и санузел – вместе. В просторечии эта комната называется, кажется, «гованная»? Фу, как некрасиво! Виноват. Больше не буду.
Ну вот. Что ещё? На полу – зелёный палас. У меня, правда, красный. Но зелёный – красивее!
На паласе стоит настольная лампа. Только она и горит в комнате, больше нету света. Лампа освещает крохотное существо – ЧЕРЕПАХУ МАНЮ, которой недавно исполнилось триста лет, но об этом никто не знает кроме меня и вас. Перед МАНЕЙ лежит огромная морковка и лист капусты. МАНЯ слабо поднимает голову и смотрит то в одну сторону комнаты, то в другую. МАНЯ и лампа находятся на белой, нарисованной мелом на паласе, черте.
На диване, накрывшись коричневым в клетку (как у меня!) пледом лежит ИРА. Руки засунула под щёку, чуть свесила голову вниз, смотрит на МАНЮ и слёзы у неё бегут по лицу и капают на палас.
В другой половине комнаты, отделённой меловой чертой, на матрасе сидит СЛАВА. Книги перебирает, что-то в чемодан складывает.
Часы тикают. Ночь. Три часа. Темно в комнате. Только МАНЯ в круге света. Дождь за окном. Двенадцатое сентября.
Мне нравится число «Двенадцать». Потому что оно находится перед несчастным тринадцатым днём месяца. Я всегда верил и верю в приметы. Число двенадцать – маленький, последний, крохотный кусочек счастья перед несчастьем…
Молчание.
МАНЯ посмотрела на ИРУ. Потом посмотрела на СЛАВУ. Вздохнула горько-горько. Принялась есть капусту.
ИРА (плачет) . Бедная моя Манечка… Манюнечка ты моя… Красавица ты моя ненаглядная… Ты-то, ты-то за что страдаешь? Тебе, несчастной моей, на спячку надо уже ложиться, уже осень, уже холод, а тебе всё покою не дают эти два мерзавца, да? Манечка? Манюнечка? Манюшенька моя? Бедное моё животное, ты-то в чём виновато, в чём? Слышишь меня, Маня? Маня, Маня… (Плачет) .
СЛАВА (собирает вещи в чемодан) . Я тебе уже тыщу раз говорил: черепахи не слышат. Они глухие…
ИРА. Что? Что ты там бормочешь?
СЛАВА. Я говорю: черепахи не слышат! Глухие! Глухие!
ИРА. Не ври. Глухие. Сам ты глухой. Всё она слышит. Всё она слышит, моя лапонька. Всё, всё, всё… А если она не слышит чего-то там, то и так понимает. Многое понимает. Всё понимает…
Молчание. Стучит дождь за окном.
(ИРА, глядя на черепаху, улыбается, вытирает слёзы) . Вот смотрю на черепаху и сразу лягушек почему-то вспоминаю. Они из одного семейства. Болото вспоминаю… А потом вспоминаю, как лягушки говорят «ква-ква»… А вспомню лягушек – сразу вспоминаю, как я в детстве глядела на заставку в нашем телевизоре, стареньком «кавээне»… На картинке был нарисован Кремль, лучи от него бежали и буквы рядом стояли: «Москва»… А учительница наша в школе нам говорила, что неизвестно, почему Москву называют Москвой… В смысле, никто не знает, откуда произошло это слово. А я маленькая глупая деревенская девочка казалась себе самой умной и удивлялась безграмотности учительницы, потому что мне было так ясно, отчего Москву называют Москвой. Это ведь так понятно. «Москву» надо читать по слогам: «Мос-ква». Сом-ква. Москву строили на болоте. В болоте квакали лягушки: ква-ква. Сом-ква. Наоборот – сом. Сом-ква. Москва. Сом-ква…
СЛАВА. Как глубоко.
ИРА (не реагируя) . Вот смотрю на черепаху и думаю о Москве… Вот у меня какой ход мыслей… Одно за другое цепляется и что-то такое вылазит, неожиданно вылазит…
СЛАВА. Вылезает.
ИРА. Вылазит. Вылезает: в Москву, в Москву, в Москву! Сбежать, сбежать от всего, от всех, куда угодно, хоть в Москву… Сбежать. Господи, куда мне сбежать?! Куда?! (Перевернулась на другой бок, к стене. Плачет) . Вылазит… Вылезает… Какая разница… Всё время замечания… Вылазит… Вылезает… Вылезает. Вылазит. Всё время, всю жизнь…
МАНЯ вздыхает ещё горше, чем в первый раз. Ест капусту. Только хруст стоит по квартире.
(В стену) . Зачем? Зачем? Скажи мне, зачем ты это сделал?
СЛАВА. Что я сделал? Что я опять сделал?
ИРА. Зачем?
СЛАВА. Что?
ИРА. Зачем ты купил черепаху? Зачем?
СЛАВА. Затем, что в моей жизни началась полоса исполнения желаний… Не было её и вот она пришла!
ИРА. Вылазит полоса желаний! Вылезает полоса желаний!
СЛАВА. Да, да! Пришла полоса желаний! У меня была полоса белая, полоса чёрная, потом опять белая, потом опять…
ИРА. Зануда!
СЛАВА. …чёрная, потом белая! А теперь…
ИРА. Серо-буро-малиновая! Серо-буро-малиновая, зануда, знаю! Знаю!
СЛАВА. Помолчи. Я сказал – помолчи.
ИРА плачет.
Да. Я всю жизнь мечтал иметь черепаху. У меня в детстве потому что была черепаха! И я хотел потому! Да, хотел!
ИРА. Они же триста лет живут! Почему она у тебя умерла, почему?!
СЛАВА. Потому что была зима. И я искупал её в ведре с ледяной водой. Она простыла и… и…
ИРА. И подохла! И подохла!
СЛАВА. Она погибла! Она умерла, а не подохла!
ИРА. Подохла!
СЛАВА. Она умерла! Я был маленький и глупый. Я очень плакал, когда хоронил её!
ИРА. Ты хоронил её! Ты хоронил её!
СЛАВА. Да, хоронил! Для меня это было потрясение! Огромное детское потрясение! Которое я пронёс через всю жизнь!
ИРА. О-о-о! Потрясение! Зануда! Похоронил!
СЛАВА. Похоронил!
ИРА. И на камне написал: «У попа была собака, он её любил! Она съела кусок мяса! Он её убил! И похоронил!…»
СЛАВА. Ты не можешь понять, что такое для крохотного человека похоронить любимое существо и знать при этом, что ты виновен в смерти его, ты, ты, ты! Я был глупый и потому искупал её в холодной воде!
ИРА. Ты остался им! Ты никогда не вырастал! Ты остался мальчиком-злыднем! Маленький, злобный человеконенавистный негодяй! Дундук! Всегда был и останешься дундуком! Ёкарный бабай, это ж сколько же надо было в башке иметь миллиграммов серого вещества, чтобы черепаху в ледяной воде искупать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14