Севинье. Не будете ли вы так любезны повторить мне эту фразу.
Короткая пауза.
Боpeвep (сухо). Нет.
Севинье. Почему?
Жозефа. Но я же здесь! За кого вы его принимаете?
Боревер (Жозефе). Благодарю вас за то, что вы меня поняли.
Жозефа (следователю с вызовом). Можно спать со своей прислугой и иметь великодушное сердце!
Севинье (повелительно). Мсье Боревер, прошу вас повторить нам эту фразу.
Жозефа. Я вам ее повторю, я! Мигель все время твердил: «Жозефа, зачем ты это сделала?» Он думал, что я его убила, чтобы спасти мсье. О! Я бы на это пошла!
Кардиналь. Да замолчите вы наконец! (Извиняясь.) Простите, господин следователь!
Севинье (не обращая внимания на инцидент). Жозефа Лантене, вы слышали, как умирающий произносил эту фразу?
Жозефа. Нет. Я повторяю то, что вы мне сказали.
Севинье. А я повторяю то, что сказал мсье Боревер.
Жозефа. А!
Севинье (Бореверу). Потому что в конечном счете вы – единственный, кто слышал это обвинение.
Боревер (стараясь выиграть время). Простите, я вас, кажется, не совсем понял.
Севинье. Ваша жена вошла, когда Мигель уже замолчал?
Боревер. Не знаю. Кажется, да.
Севинье. Что я и говорил: только вы один и слышали эти слова.
Боревер. Возможно.
Севинье. Следовательно, вы могли бы и не ставить нас об этом в известность.
Короткая пауза.
Боревер. Действительно.
Жозефа (стремясь помочь Бореверу). Но это же правда, он ведь правду говорил.
Севинье. Не понимаю вашей позиции. Вы – единственный, кто слышал слова, которые могут погубить вашу любовницу…
Жозефа. Ничто меня не может погубить, я невиновна.
Севинье… и вы спешите сообщить о них инспектору Кола?
Боревер. Я не «спешил». Вы упрекаете меня в том, что я оказываю содействие следствию?
Севинье. Я удивляюсь, что вы обвиняете девушку, которую вы любите…
Жозефа (перебивая). Мсье правильно делает. Он знает, что мне нечего бояться.
Севинье…причем обвиняете совершенно произвольно, на основе не поддающихся проверке слов умирающего.
Боревер. Мне не нравится ваша формулировка «не поддающихся проверке».
Севинье. Глубоко сожалею, но я не знаю, как иначе можно было бы квалифицировать заявление, которое нельзя проверить.
Боревер. Скажите уж сразу, что я их выдумал!
Севинье. Боюсь, что не смогу взять на себя подобного утверждения.
Боревер (передразнивая Севинье). А что вы на себя взять не боитесь?
Севинье. Что вы могли их выдумать.
Жозефа. Ну нет!.. Что он говорит?! Что он говорит?!
Боревер (угрожая). Знаете ли вы, с кем вы разговариваете?
Севинье. И еще я не боюсь взять на себя утверждение, что обморок обвиняемой и отсутствие вашей жены позволяют вам приписать Остосу именно те слова, которые вам могут быть выгодны.
Боревер (резко обрывая). Выгодны? Мне нужно было приписать Остосу слова, которые мне – выгодны?
Жозефа (следователю). Ну, я вам это припомню!
Севинье. Именно, и очень выгодны! Потому что уже за несколько дней до развязки Мигель Остос стал вас подозревать.
Боревер. Нет!
Жозефа. Да! Но мсье не знал!
Боревер. Я не знал.
Севинье. Вы меня удивляете. На этот счет я имею показания Марты Эрбо. (Свойственным ему жестом фокусника вытаскивает бумагу из досье.)
Жозефа. Опять кухня!
Севинье. За несколько дней до преступления она советовала вам порвать с Жозефой Лантене.
Жозефа. Ох! Ну куда она лезла!
Севинье. Вы ответили ей словами, в принципе несколько несвойственными вашей манере выражения. (Читает). «Моя добрая Марта, о чем вы говорите? Она во мне сидит».
Жозефа (Бореверу). Почему вы этих слов мне никогда не говорили?
Боревер (пожимая плечами). С какой стати я должен был делиться с кухаркой такими сокровенными мыслями?
Севинье. Она застала вас вместе…
Жозефа. О! Мерзавка!
Севинье…и вы ей платили за молчание пятьдесят тысяч франков в месяц.
Жозефа. На мне она зарабатывала пятьдесят тысяч франков?! На мне! Мне сейчас плохо будет!
Севинье. Впрочем, она не зря их получала. Она посоветовала вам не просто так, а привела причину. (Читает.) «Мсье должен остерегаться Мигеля».
Боревер (бесстрастно) . Не припоминаю.
Севинье. Не припоминаете?
Жозефа (как будто ее прорвало). Что значит память! Меня, например, она так подводит! Правда, последнее время лучше. Теперь я вспоминаю, когда что-то забываю. Если только могу вспомнить, что именно забыла! (Останавливается под осуждающими взглядами Кардиналя, Морестана и Севинье.)
Севинье (Бореверу, после короткой паузы). Как вы относитесь к тому, что обвиняемая сама вас защищает? Вам это нравится?
Боревер (с силой). Да. Я ее обвиняю, а она меня защищает. Я нахожу это возвышенно-прекрасным. Благодарю вас, Жозефа.
Жозефа. Не за что, мсье, не за что.
Севинье. Значит, вы не припоминаете, что Марта Эрбо вас предостерегала?
Боревер. Совсем не припоминаю.
Севинье. И, следовательно, вы не можете вспомнить слова, которыми вы ей ответили. (Читает показания.) «Побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто попадает первым». Боревер. Следовательно – нет!
Севинье . Ни то, что вы прибавили? «Наваха, конечно, оружие страшное, но револьвер – вернее».
Боревер. Это шутовство какое-то!
Жозефа (начинает волноваться). Вы знаете… всем известно, что кухарка целый день у плиты… и от жара ей кровь приливает к голове. Марте вполне могло все это показаться. Ведь свидетелей-то тоже не было!
Севинье (грубо, Жозефе). Еще слово, и я вас удалю!
Боревер. Тем не менее свидетелей таки не было!
Севинье. Но не всегда вам так везло. Ваш разговор с господином Гильомом Ансенисом, например, слышали многие.
Боревер. Ах, мерзавец!
Севинье. В добрый час! Вот вы и заговорили как все люди.
Боревер. Вы вызывали Ансениса?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28