Как так «не торопитесь»!
Севинье. Да так. Приведите все в порядок на своем столе, споткнитесь, может быть, обо что-нибудь! Словом – не спешите!
Стучат.
Войдите.
Эли Кардиналь заглядывает в комнату и входит. Это государственный адвокат. Он в мантии. Он молод, полон усердия, искренен и приятен. Далее все происходит очень быстро.
Кардиналь. Здравствуйте, господин секретарь.
Морестан. Уважаемый мэтр…
Кардиналь (представляясь Севинъе). Эли Кардиналь…
Севинье. А! Мой дорогой мэтр, очень рад, что вы заглянули ко мне до того, как я вызвал вашу подопечную! Вы видели ее?
Кардиналь. Да, видел вчера в Рокетской тюрьме и сейчас в коридоре.
Севинье. Расскажите.
Кардиналь. Она меня очень плохо встретила. Она вообще не хотела никакого адвоката. Я боялся, как бы она мне кости не переломала!
Севинье. Кости? Все они одинаковы! (Встретив изумленный взгляд Морестана.) Не напрягайтесь, вам все равно не понять!
Кардиналь. Должен сказать, что бедная девушка в таком состоянии!.. А в Рокетах ведь ужасно. Она три ночи не спала.
Севинье. Я тоже.
Кардиналь. И я ее понимаю. Она ведь так бесхитростна. Ей нужен адвокат – виртуоз.
Севинье. Вы не верите в правосудие.
Кардиналь (слабо). Нет, верю.
Севинье. Нужно произносить это с большей убежденностью.
Кардиналь. Я бы очень хотел, но мои коллеги уверяют, что для вас это дело решенное.
Севинье (спокойно и четко). А оно – не решенное.
Короткая пауза.
Кардиналь (в восторге). Но тогда – прошу прощения! Это меняет все! Мы им покажем, что значит государственный адвокат!
Севинье. Не впадайте сразу в другую крайность!
Кардиналь. Разве в крайности дело?
Севинье. И не предвосхищайте моих выводов. Я не говорю вам, что Жозефа Лантене невиновна, я говорю вам, что не она – убийца!
Кардиналь. Я чувствую, что вы в этом уверены даже больше, чем я! (Поднимает голову.) И подумать только, что эта дура вас ненавидит.
Севинье (удивлен). А!.. Морестан, приведите ее.
Полицейский вводит Жозефу и сам садится в отдалении. За время, проведенное в тюрьме, Жозефа сильно изменилась. Она очень бледна, под глазами круги, глаза от этого кажутся еще больше. Губы белые, и не только потому, что у заключенных отбирают губную помаду. Причесана она кое-как, но, несмотря на это, еще более привлекательна, чем раньше.
Жозефа (к Севинье, с тревогой и отчаянием). Я знаю, что вы меня ненавидите! Но выпустите меня, выпустите меня из этого ада! Я расскажу вам все, что знаю. Но я невиновна, и я не хочу в тюрьму!
Севинье (полицейскому). Ваше присутствие необязательно. Подождите в коридоре. (Жозефе.) Садитесь!
Полицейский по-военному отдает честь и выходит.
Жозефа (в ярости). Я там подыхаю, а вам хоть бы хны!
Севинье. Что вы! Успокойтесь! (Ласково.) Садитесь, мадемуазель.
Жозефа (потрясенно). Мадемуазель! В первый раз ко мне так обращаются!
Севинье и Кардиналь обмениваются взволнованными взглядами.
Севинье (недоверчиво). Не может быть.
Жозефа. На родине меня звали на «ты» и «Жозефа»; в замке на «вы» и «моя милая». Никогда меня не называли «мадемуазель». Спасибо, господин следователь.
Севинье. Садитесь же.
Жозефа (покорно садится и мечтательно произносит). Мадемуазель – как красиво! Даже в «Орор» и то меня просто «девушкой» назвали.
Севинье. Как? Вы видели «Орор»?
Жозефа. Она даже у меня с собой. (Вынимает газетную страницу из-за пазухи.) Гляньте-ка на этот снимок! Позор да и только!
Севинье. Как вы достали газету?
Жозефа (меланхолично). Если он это видел! На предпоследней странице! Вылитая наша соседка, тетка Рагунь. Ей восемьдесят лет.
Севинье (терпеливо и настойчиво). Как вы достали эту газету?
Жозефа. В первый день в Рокетах можно достать все что хочешь.
Севинье. Через служащих?
Жозефа. Через других заключенных, но сдается мне, что сегодня вечером или завтра… одним словом, вскоре придется так или иначе за это расплачиваться. (Ее передергивает от отвращения.)
Севинье. Вас очень трудно допрашивать.
Жозефа. Сегодня – нет. Сегодня я буду вас во всем слушаться. (С глубоким отвращением.) Я не хочу сидеть в тюрьме.
Севинье. Вот и прекрасно. (Ласково.) Первый вопрос…
Жозефа (перебивает его). В тот раз здесь был ледник. А сегодня – дышать нечем! (Снимает свое пальто и очень аккуратно вешает на спинку стула.)
Морестан. Господин следователь, может быть, мне открыть окно?
Севинье (соглашаясь). Будьте добры. (Жозефе.) Я повторяю: первый вопрос – и единственно важный вопрос – имя вашего любовника?
Жозефа. Мигель Остос.
Севинье (раздражаясь). Не стройте из себя дуру! Это, по-вашему, называется – хорошо себя вести? Я вас спрашиваю, кто тот – другой.
Жозефа молчит.
Не хотите отвечать?
Кардиналь. Отвечайте, пожалуйста.
Жозефа молчит.
Я вам ведь говорил…
Севинье (сухо). Простите, мэтр. Разрешите вам напомнить, что во время следствия вы не имеете права выступать от имени вашей клиентки…
Кардиналь. Но…
Севинье…и советовать ей!
Эли Кардиналь взмахивает руками.
Даже чтобы мне помочь.
Кардиналь (улыбаясь). О! Разумеется, знаю! Но если бы у меня был секретарь, я бы его послал вместо себя.
Дверь внезапно распахивается, и на пороге появляется Антуанетта Севинье.
Антуанетта. Не помешаю?
Севинье (в ярости). Очень помешаешь.
Антуанетта, вернувшаяся специально, чтобы посмотреть на Жозефу, настолько внимательно разглядывает ее, что та смущается и натягивает юбку на колени: кажется, это ее единственный стыдливый жест.
Антуанетта (пристально изучая Жозефу). Я на минутку. Если мы пригласим к себе на ужин прокурора, ты ему объяснишь, что…
Севинье (обрывая ее). Будь добра, оставь нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28