— Почему?
— Такое впечатление, что его обуяла самая примитивная жажда наживы, и он просто не может или не хочет бросить свой бизнес. Он даже с пролетарского поэта Феликса Алина хотел содрать две тысячи за издание его классовых виршей. И Феликса это так возмутило, что он написал на Петровича анонимку в стихах. — Инспектор вынул из стола машинописный листок и с выражением зачитал:

Петрович был примерным коммунистом,
Когда же из тюрьмы он убежал,
То стал и вовсе на руку нечистым
Издателем бульварных книжек стал.
В его конторе пылью, гнилью пахнет,
A наш народ от бедности чуть жив,
Но он, как царь Кощей, над златом чахнет,
O коммунизме напрочь позабыв.
И потому прошу без промедленья
Петровича отправить взад в тюрьму,
Чтоб вспомнил он былые устремленья,
Когда-то очень близкие ему.

— Ну хорошо, а если Петрович таки вспомнит "былые устремленья" и вновь займется подрывной деятельностью? — спросил Дубов. Инспектор небрежно кинул листок в шуфлятку:
— Ну, мы же за ним наблюдаем и прекрасно знаем, что он, как и все бизнесмены подобного пошиба, ведет двойную бухгалтерию и скрывает налоги. Так что у нас есть надежный способ нейтрализации Разбойникова, если он возобновит незаконную политическую деятельность. Это пока все, что я могу вам сказать.

* * *

Оставив инспектору Лиственицыну и прочим государственным органам вести двойную игру с Петровичем, Надя и Василий решили сосредоточить все силы на "Деле ГРЫМЗЕКСа". C целью узнать о Жоржетте побольше Дубов отправился на Родниковую улицу, где в полуопустевшей квартире Мешковских проживал брат покойной Александр, а Чаликова, одевшись по возможности по-богемному, пошла на заседание литературной студии "Всемирная душа", чтобы разузнать что-нибудь о Софье Кассировой.
Заседание "Всемирной души" мало чем отличалось от других подобного рода тусовок — Надя немного опоздала, но быстро сообразила, что на сей раз председатель студии избрал темой разбор многогранного творчества недавно ушедшей из жизни поэтессы Жоржетты Мешковской. Чаликова уселась на один из многочисленных свободных стульев и внимательно оглядела присутствующих Кассировой не было.
— A что, Софья нынче не придет? — с видом бывалой литтусовщицы обратилась Надя к близ сидящей даме.
— Так она же готовится к презентации своей книжицы, — радостно оторвалась от скучной лекции соседка слева. И добавила с неподражаемым сарказмом: — Поэтесса!
— И как это ей удалось? — скрывая интерес, спросила Чаликова. — Я подходила к Петровичу в «Буревестник», а тот издает только за свой счет. Неужели Кассирова так богата?
— Ну, в свое время она много публиковалась в газетах, — вступил в беседу сосед с другой стороны. — Может быть, тогда и накопила?
Тут сзади раздался хрюкающий смех:
— Ну, вы уж скажете! — Обернувшись, Надя увидела потрепанного господина средних лет. — Какая газета станет ее публиковать?! Да она сама и платила за публикации. Уж я-то знаю, сам работал в газетах!
— Чем же она платила? — вырвалось у Нади.
— Денежками, — хихикнул газетчик. — Правда, нашему редактору она предложила заплатить, гм, собой, но тот предпочел взять деньгами.
— И откуда она взяла столько денег? — Этот вопрос Надя задала совершенно спокойно, не рискуя навлечь на себя подозрения, так как твердо знала, что любимое занятие доморощенных поэтов — считать деньги в карманах друг друга.
— Из ГИДа, — ответила соседка слева.
— Она что, работала экскурсоводом? — не поняла Надя.
— Да нет, ГИД — это Гражданско-иммиграционный департамент, — пояснила дама. — Когда Кислоярская республика обрела независимость, нужно было отделить истинных кислоярцев от неистинных. Вот Софья, когда там работала, раздавала гражданство направо и налево. Но, отдадим ей должное, брала по-божески, как раз столько, чтобы хватало на оплату публикаций своих стишков. Говорят, она самому Грымзину устроила гражданство, несмотря на его сомнительное происхождение…
"Так вот какую услугу оказала Грымзину Кассирова!", отметила про себя Надя.
— A ее моральный облик!.. — радостно заговорил сосед справа. Однако узнать о подробностях морального облика Софьи Кассировой журналистка не успела, так как в этот момент объявили перекур, и Надя решила им воспользоваться, чтобы незаметно покинуть собрание.
Но в гардеробе, надевая плащ и шляпку, Надя едва не вздрогнула, услышав позади себя вкрадчивый голосок:
— Госпожа собирает компроматик на Кассирову? — Чаликова увидела в зеркале позади себя невысокого господина в куртке с капюшоном, делавшим его похожим на средневекового иезуита.
— Я ни на кого ничего не собираю, — резко ответила Надя. Но потом сменила гнев на милость: — Что за компромат и сколько вы за него хотите?
— Нет-нет, мне ничего не нужно, — поспешно ответил господин в капюшоне. — Вообще-то я сотрудник "Кислого пути", но хотел бы тиснуть парочку статеек в московской прессе. Может быть, вы могли бы посодействовать?
— Смотря что за статейки, — заметила Надя, поправляя шляпку. — И смотря что за компроматик.
— Одну минуточку. — Компроматособиратель порылся в дипломате и извлек оттуда несколько машинописных листков, завернутых в номер "Кислого пути" месячной давности. — Вот это статейка, а это — компроматик.
— Ну и где тут компроматик? — брезгливо спросила Надя.
— A вот тут. — Господин указал на газетный гороскоп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9