— А вы? — отрывисто переспросил дьяк.— А я останусь.— Ну и я останусь.Рыжий вновь стал мерить приемную шагами, потом резко встал, как вкопанный.— Скажите, вино у вас тут есть?— Есть, как не быть, — чуть удивился чернобородый. — И вино есть, и наливка, и пенник. Чего предпочтете?— На ваш вкус, — Рыжий присел за «секретарский» стол и принялся бездумно перебирать указы, ходатайства и верительные грамоты.Дьяк скрылся в глубинах терема и очень скоро вернулся, неся поднос с кувшином, чаркой и солеными огурцами на тарелке. Расставив все это на столе, он налил пол-чарки:— Вишневая наливка сгодится?— Сгодится, сгодится, — вздохнул Рыжий. — А сами-то?— Нет-нет, я не употребляю, — стал отнекиваться дьяк.— Вы хотите, чтобы я один пил, будто горький пьяница? — с горечью усмехнулся Рыжий.Вместо ответа дьяк сбегал за второй чаркой и налил себе — чуть-чуть, на донышке.— Ну, поехали, — провозгласил Рыжий. — Уважаемый... Кстати, сколько с вами знаком — и даже имени вашего не знаю. А наливка хороша-а! Вот Наденька Чаликова зовет вас очень уважительно — дворецкий Бэрримор.— Звучит внушительно, — дьяк пригубил наливки и закусил огурчиком. — А что это, простите, означает?— Это такой англицкий джентльмен, — мрачно ухмыльнулся Рыжий, — который то и дело приговаривал: «Овсянка, сэр!».— А меня, кстати говоря, весьма похоже зовут, — откликнулся дьяк. — Борис Мартьяныч.— Звучное имя, — одобрил Рыжий и щедро наполнил обе чарки почти до краев. — А главное, редкое.— Ну а вас-то как по-настоящему звать? — полюбопытствовал Борис Мартьяныч. — Рыжий — это ведь не имя и не родовое прозвание?— Рыжий — это и имя, и прозвание, и состояние души, — снова помрачнел Рыжий. — А имени у меня нет и не было. А коли и было, так давно быльем поросло.И Рыжий, будто заправский выпивоха, ухарски опрокинул в себя содержимое чарки. Дьяк Борис Мартьяныч, придерживая бороду, осторожно выпил до половины.Тут в приемную, топоча сапогами, ввалился царский стрелец в красном кафтане. Увидав «пьянку на рабочем месте», совершенно невозможную при Путяте, он хотел было выйти прочь, но Рыжий остановил его.— Ну, что там на улице?— Народ прибывает, — бодро доложил стрелец. — Царя-батюшку хотят лицезреть.— Хотеть не вредно, — уже слегка заплетающимся языком ответил Рыжий. И оборотился к дьяку: — Ну что, дружище Борис Мартьяныч, покажем народу царя-батюшку? Хотя не много-то чего полицезреть осталось — одни косточки, да и те обглоданные!Дьяк испуганно перекрестился:— О Господи, ну что вы такое говорите!— Правду говорю, только правду и ничего, кроме правды! — ответил Рыжий, словно припечатал. И строго глянул на стрельца, который с испуганным видом переминался с ноги на ногу: — У тебя что-то еще?— Да. Вы, господин Рыжий, спосылали вашего возницу за князем Длинноруким. И вот он вернулся...— И, конечно, без князя Длиннорукого? — не то спросил, не то констатировал Рыжий.— В градоправлении его не было, а дома сказали, что князь вместе с супругой уже отбыл в Ливонию исполнять должность посла, — сообщил стрелец. — Но сосед оказался дома, и его-то ваш возница уговорил приехать сюда. Прикажете ввести?Рыжий только рукой махнул и подлил себе еще немного наливки.— Что за сосед? — удивленно переспросил дьяк, взором проводив охранника.— Сейчас узнаем, — рассеянно бросил Рыжий. И заговорил как бы о чем-то совсем другом: — Да, Борис Мартьяныч, хорошо же он жил, Государь наш, что едва беда пришла, так никого рядом нет. А кто был, так и те прочь бегут, словно от чумы. Только мы с вами одни здесь дурака валяем! Вот скажите, где этот, как его, ну, тот парень, что за столом сидел и посетителей отшивал?— Сказал, что в Тайный приказ отправился, за сыскарями, — пробурчал Борис Мартьяныч. — И ни его, ни сыскарей... О Господи! — вырвалось у дьяка. — Что ж теперь будет? И что делать?— Дельный вопрос, — хмыкнул Рыжий. — Им уже задавались большие умы — Николай Гаврилыч Чернышевский и Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Вы, почтеннейший Борис Мартьяныч — третий... Что делать? Можно было бы хотя бы созвать Боярскую Думу — да где они, эти бояре? Ау! Разбежались, как тараканы из-под веника. Был бы жив князь Борислав Епифанович, какой-никакой, а все из царского роду — а и того сгубили. Да еще и супругу съели, причем по наводке нашего милейшего Путяты!— Да что вы такое несете! — не выдержал дьяк. — С чего вы взяли?..Рыжий поглядел прямо в глаза Борису Мартьянычу:— А вы об этом, конечно же, не знали? И не догадывались? И не спрашивали себя, что общего может быть у Государя с этим прощелыгой Херклаффом?— Спрашивал, — каким-то упавшим голосом промолвил дьяк и решительно допил оставшееся в чарке. — Еще как спрашивал! Да не мое это свинячье дело — судить, с кем наш царь дела водит. Мое дело служить ему верой и правдой!И дьяк, отодвинув блюдо с закуской, поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями.Тут в приемную вернулся стрелец, а следом за ним — обещанный «сосед князя Длиннорукого», иными словами, глава Потешного приказа князь Святославский. Но не один, а в сопровождении скоморохов Антипа и Мисаила. Все трое были слегка «под мухой» — их сорвали с места, когда они оприходовали содержимое вчерашней бочки.Господин Рыжий никогда не был высокого мнения о деловых и иных свойствах князя Святославского, но он привык работать с тем материалом, какой есть. Поэтому новоназначенный градоначальник встряхнулся, словно сгоняя с себя хмель, и обратился к прибывшим буднично, по-деловому:— Надеюсь, господа, вы уже знаете, зачем вас сюда вызвали?Князь и скоморохи удивленно переглянулись.— Нет, не знаем, — ответил Святославский. И неуверенно предположил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181