в приемную с топотом ворвалась собственной персоной Анна Сергеевна Глухарева.— Мне к царю! — бросила она, даже не глянув в сторону Чаликовой.— Государь занят, — мрачно ответил секретарь. Он знал крутой нрав госпожи Глухаревой и потому готовился к долгим бесплодным пререканиям.— А денег он мне передать не велел? — презрительно прищурилась Анна Сергеевна.— Вам? — удивился секретарь. — За что, позвольте спросить?— Не ваше дело!Тут откуда-то из внутренних покоев появился чернобородый дьяк-"Бэрримор":— Ах, это вы, почтеннейшая. Подождите, я доложу Государю.— Да на хрен мне ваш сраный Государь! — вспылила Анна Сергеевна. — Знаю я вас, мошенников — целый день продержите, а потом выпроводите, не солоно хлебавши! Так вот, передайте ему, что если к завтрему я не получу законной платы, то сделаю с ним то же, что с Хе... с тем, которого он мне «заказал»!И с этими словами Анна Сергеевна покинула приемную, так хлопнув дверью, что аж стулья задрожали.— О чем она? — недоуменно пожал плечами секретарь.— Вздорная баба, — чуть поморщился чернобородый дьяк. И вдруг обратился к Надежде: — Госпожа Чаликова, а вот вас Государь с нетерпением ждет.Дьяк провел Надю в ту дверь, из которой только что вышел, и передал ее двоим дюжим стрельцам-охранникам в ухарски-красных кафтанах.Стрельцы повели ее по каким-то темным коридорам, и тут Надя поняла, что ведут ее вовсе не к Путяте, а куда-то совсем в другое место, возможно, в тайные подвалы, откуда ей вовек не выбраться. Надя уже мысленно кляла себя за легкомыслие и прощалась с жизнью, но тут один из красных стрельцов толкнул неприметную дверь, и они оказались в горнице Путяты, которая выглядела точно так, как Надежда и представляла ее по дороге в терем. Царь точно так же сидел за столом и точно так же обрадовался появлению гостьи:— А-а, госпожа Чаликова! Рад, весьма рад еще раз вас видеть.А так как стрельцы не уходили, а напротив, с подозрением поглядывали на Надю и ее сумку, то Путята обратился к ним:— Ребята, ну не пяльтесь вы на госпожу Чаликову. Я понимаю, она очень милая и красивая девушка, но не вводите же ее в смущение. Или вы думаете, что она собирается меня зарезать?Стрельцы нехотя вышли и встали за дверью. Надя несмело подошла к столу.— Да вы присаживайтесь, Надежда, в ногах правды нет, — радушно пригласил Путята. — Ну, с чем пожаловали? Я так понял, что у вас какое-то важное сообщение, которое вы никому, опричь меня, доверить не можете?— Да, и это касается происшествия на Сорочьей улице.— Вы о давешнем убийстве отца Александра? — Путята набожно перекрестился. — Царствие ему небесное.— Нет-нет, я о том, что было сегодня.— Мне уже доложили, — помрачнел Путята. — Враги нашего государства обнаглели выше всякого предела. Но терпение народа не безгранично. Мы делаем и будем делать все от нас зависящее, чтобы злодеи были схвачены и достойно наказаны. — Путята значительно глянул на Надю и продолжал с некоторой не совсем свойственной ему запальчивостью: — А ежели кого застанем на месте злодеяния, то там же и порешим. На улице — так на улице, в водопроводе — значит, в водопроводе. А найдем в отхожем месте — там же, извините за грубое слово, и замочим!— Совершенно с вами согласна, — ответила Чаликова, терпеливо выслушав это заявление, которое ей что-то очень смутно напомнило. — Дело в том, что я случайно оказалась там во время этого гнусного злодеяния, а сразу после взрыва обнаружила вещественные доказательства, обличающие высоких должностных лиц. Оттого-то я и решила передать их напрямую вам, ибо ни в ком другом уверена быть не могу.С этими словами Надежда открыла сумку (пряжка была отстегнута заблаговременно), выверенным движением выхватила кинжал и резко замахнулась. Путята мгновенно соскользнул под стол, и удар пришелся в спинку кресла, распоров дорогую шелковую обивку.— Взять ее! — пискнул из-под стола Путята. В горницу ворвались стрельцы и, грубо схватив Надежду, поволокли ее по темному коридору...— Сударыня, с вами все в порядке? — услышала Чаликова прямо над собой участливый голос. Надя открыла глаза и даже встряхнула головой — она по-прежнему сидела на стуле в приемной, а рядом с нею, чуть склонившись, стоял секретарь.— Благодарю вас, — признательно прошептала Надя. — Что-то голова закружилась...«А одобрил бы Александр Иваныч, что я таким образом собираюсь отомстить за его гибель?» — мелькнуло у нее в голове. Ответ напрашивался сам собой, но додумать Надя не успела — ее внимание отвлек (или, вернее, привлек) знатного вида вельможа, в котором она признала князя Длиннорукого.— А-а, милейший князь, как мило, что пожаловали! — радостно (хотя, как показалось Чаликовой, несколько фамильярно) приветствовал его секретарь. — Здесь для вас кое-что имеется.С этими словами он покопался в стопке бумаг и извлек два листка.— Вот — указ Государя об освобождении вас от должности градоначальника, — секретарь подал князю первый листок. — А это — верительная грамота, где сказано, что вы назначены послом Кислоярского царства в Ливонию.Такому повороту Чаликова не очень-то удивилась — Путята действовал словно бы по примеру советского руководства, нередко отправлявшего проштрафившихся номенклатурщиков в почетную ссылку послами куда-нибудь в дружественную развивающуюся страну. А зная по рассказу Василия о пьяном дебоше, что накануне учудила Длинноруковская супруга, Надя решила, что князь еще легко отделался.— Но я могу хотя бы переговорить с Государем? — чуть не с мольбой спросил бывший градоначальник.— Зачем? — искренне удивился секретарь. — Тут все сказано, — он протянул князю верительную грамоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181