– Давайте копать вширь, пока не почувствуем, что твердая поверхность уходит вглубь.
Еще несколько минут, и изумленным взорам Дубова и его спутников предстала каменная дверь, или, точнее, прямоугольный люк длиной около полутора метров, а шириной – чуть меньше метра. Ничего похожего на замок или скважину на двери не оказалось, лишь сбоку чернело огромное бронзовое кольцо. Василий изо всех сил потянул его, и люк с неприятным скрипом приоткрылся. Из темного чрева кургана повеяло смрадом и затхлостью.
– Ну, господа, кто первый? – предложил детектив, когда люк общими усилиями удалось откинуть.
Отважным первооткрывателем вызвался стать Серапионыч. Взяв у Петрищева фонарь, он смело шагнул в зияющий проем. Правда, справедливости ради отметим, что дополнительной отваги доктору придала его легендарная скляночка, к которой он незаметно для остальных уже успел приложиться по дороге. Через миг из-за люка донесся приглушенный голос Серапионыча:
– Заходите, друзья мои, тут очень даже мило.
Следом за доктором его спутники оказались в гробнице – затхлом помещении с куполообразным потолком, как и было указано в описаниях профессора Кунгурцева. Водя фонариком, Василий внимательно разглядывал то, что осталось после научной экспедиции – пустой каменный гроб и барельеф «Шествие каменных зверей».
– A он, оказывается, составлен из отдельных плит, – не без удивления отметил детектив.
– Ничего удивительного, – проворчал Петрищев. – Целиком его сюда не затащить.
– Но плиты довольно большие, – задумчиво продолжал Дубов.
– Разве это имеет какое-то значение? – спросил Столбовой.
– Очень возможно, очень возможно... – Отыскав на барельефе корову, Василий посветил фонариком вверх и увидел изображение птицы с длинными крыльями и хвостом. – Похожа на ласточку?
– Да, это и есть ласточка, – подтвердил Петрищев. Столбовой и Серапионыч молча с ним согласились.
– Что ж, теперь все сходится, – с удовлетворением сказал Василий. -Ласточка, символ души...
– Василий Николаевич, может быть, хватит говорить загадками? – не выдержал инспектор Столбовой. – Я не спорю, барельеф замечательный, отдаю должное художественному мастерству наших предков, но не ради же осмотра старинных достопримечательностей вы сорвали всех нас с места и на ночь глядя повезли сюда?
– Ну что ж, – согласился Дубов, – сейчас я вкратце познакомлю вас с ходом своих мыслей, а потом мы с вами на практике выясним, насколько он был верен... Или наоборот, неверен. – Василий откашлялся, как лектор перед выступлением. – Когда я разговаривал с баронессой Xелен фон Aчкасофф, то она заверила меня, что древние кисляки хоронили сердце, считавшееся средоточием души, отдельно от тела в особом сосуде. В отчете же профессора Кунгурцева об этом ни слова. Но, с другой стороны, сосуд с сердцем, тем более если он имеет какую-то ценность, могли вынести похитители задолго до Кунгурцева. К тому же баронесса говорила, что сердце может храниться и в отдельном помещении, до которого профессор просто не добрался. Так что отсутствие сосуда с сердцем само по себе ни о чем еще не говорит. То же относится и к предполагаемым драгоценностям, которыми «снабдили» покойника в путь на тот свет. Во-первых, они могли отсутствовать изначально, так как древние кислоярцы отнюдь не всегда хоронили своих правителей вместе с золотыми и прочими дорогостоящими изделиями. Во-вторых, их могли забрать грабители. В-третьих, сам профессор...
– Никогда! – гневно перебил Петрищев. – Он был порядочным человеком! За это его и убили...
– Я не имел в виду, что профессор Кунгурцев что-то присвоил. Здесь другое. Весьма показательна судьба золотого гребня, украшенного национальным орнаментом – единственной драгоценности, которую Кунгурцев, по его словам, нашел в гробнице. Сначала гребень хранился в запасниках Кислоярского музея, а потом пришли оттуда, – Василий неопределенно, но выразительно указал в потолок, – и гребень реквизировали. И знаете, что сказал профессор Кунгурцев, когда директриса музея ему об этом сообщила? «Так я и думал!»
– Что он имел в виду? – удивился Столбовой.
– Элементарно, – вздохнул Дубов. – Покойный профессор прекрасно понимал, в какой стране мы живем. И что все сколько-нибудь ценное тут же будет, извините, просто разворовано.
– И вы полагаете?.. – не договорил Cерапионыч.
– Я полагаю, что Кунгурцев нашел здесь нечто большее, – уверенно подхватил Дубов, – но «обнародовал» только золотой гребень как своего рода пробный шар. И очень скоро убедился, что его самые пессимистичные предположения начинают сбываться.
– И где же сокровища? – невольно понизил голос Серапионыч.
– Очевидно, спрятал в надежном месте, – ответил детектив, – причем, скорее всего, в Кислоярске или его окрестностях. Этим я объясняю его неоднократные приезды сюда инкогнито. Он приезжал, чтобы проверить, на месте ли сокровища. Возможно, исследовал их как ученый. Или перепрятывал в другие места. Однако мафия ни на минуту не выпускала Кунгурцева из виду, и, несмотря на все предосторожности, это кончилось для него трагически.
– Значит, дело за малым, – невесело усмехнулся Столбовой. – Найти искомое место и взять сокровища.
– Или закопать еще поглубже, – сердито пробурчал Петрищев. – Чтобы всяким мошенникам не достались.
– Чисто по-человечески я полностью согласен со Степан Степанычем, -кивнул Василий, – но ведь мафия ни перед чем не остановится. Найдут ли они драгоценности или нет – но искать будут, причем не разбирая средств. A значит, будут и новые жертвы. Но если мы найдем сокровища, то как можно скорее передадим их настоящим ученым, коллегам Кунгурцева, и сделаем это максимально гласно и открыто, чтобы ни один облаченный властью прохиндей даже и подумать не решился бы, чтобы положить на них свою загребущую мохнатую лапу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138