.. Маня испытала убийственный оргазм...»
– Нет, не то, все не то, – в отчаянии воскликнул Ибикусов.– И дернул же меня черт взяться за эротический рассказ! Ну не мое это дело. Все равно ведь лучше, чем Эдичка, не напишу...
Ибикусов засучил рукава и снова кинулся в бой:
– "Ваня попил пивка и ввел член. Маня дергалась под ним, будто ее включили в электросеть. Скорость их движений нарастала, пока они, наконец, не кончили...". Опять какая-то чепуха. Ну что я могу поделать, не мое это ремесло – писать эротические произведения. Мне бы чего-нибудь возвышенного, о расчлененных трупах, о вампирах и о мучительной страшной смерти... Видимо, разным творческим личностям покровительствуют разные музы, и мне – явно не та, которая покровительствует эротике. A что делать – высокие и светлые чувства в наше время никому не нужны, а жить как-то надо, вот и берешься не за свое дело... Ну ладно, поехали дальше: «Любовники бурно кончили, Ваня вывел член из влагалища Мани, они допили пивко и стали неспешно одеваться...»
В этот момент по комнате пробежал легкий ветерок. Ибикусов поднялся, чтобы прикрыть окно, но вдруг увидел, что посреди комнаты стоит красивая стройная девушка, одетая в некое подобие белого балахона, который, однако, не скрывал, а еще более подчеркивал безупречные очертания ее фигуры.
– Что вам угодно, сударыня? – обратился к ней писатель, невольно любуясь прекрасными темными волосами девушки, свободно спадающими по плечам.
– Вы господин Ибикусов? – невысоким, но очень мелодичным голосом спросила девушка.
– Ну, я, – ответил Ибикусов.
– Я – ваша новая Муза, – представилась гостья.
– Кто-кто?
– Муза. Я буду помогать вам писать эротический рассказ.
«Ну все, дописался, – мелькнуло в голове Ибикусова. – Точно, крыша поехала. И вроде ничего не пил, разве что пиво... A как хороша!».
Девушка подошла к столу и глянула в рукопись.
– "Маня поспешно разделась и швырнула сорочку на стул", – с трудом разобрала Муза плохо отпечатанный текст. – Ну разве так пишут эротические рассказы?
– A как? – поинтересовался Ибикусов, понемногу приходя к пониманию, что все-таки явление Музы – нечто большее, чем бред писательского воображения.
Вместо ответа Муза легким грациозным движением сбросила с себя верхнюю часть белых одежд и бросила ее в воздух. Ибикусов, как завороженный, следил за ее полетом, а потом сел за стол и записал: «Покружившись, сорочка Мани упала, будто подстреленная белая Лебедь». A Муза читала дальше:
– "Попил пивка и ввел член"... Причем тут пиво, господин Ибикусов?
– Не знаю, – пожал плечами новоиспеченный великий писатель. – Все так пишут.
– Ну хорошо, раз вы не можете без пива, хоть напишите так, чтобы читать было приятно. – Муза взяла баночку с остатками пива и плеснула себе на грудь. Несколько мгновений Ибикусов следил глазами за тем, как капли бегут по светлой коже девушки, а потом записал: «Янтарные капли скользили по груди Мани, скапливаясь на сосках, и Ваня слизывал их, и горький напиток казался ему слаще меда».
Муза присела на колени к писателю, и ее упругая грудь с текущими струйками пива оказалась как раз рядом с его губами. Ибикусов целовал грудь Музы, а та ласково гладила его жесткие волосы. Наконец, девушка чуть отстранилась от своего ученика и вновь заглянула в его рукопись:
– Ну, что ты там еще написал? «Ваня разделся донага и ждал прихода Мани. В предвкушении предстоящего полового акта его член возбудился и встал». Да-а... Послушай, Ибикусов, я сейчас ненадолго выйду, а ты постели постель и разденься.
– Зачем? – испуганно спросил Ибикусов. Муза улыбнулась:
– Узнаешь, милый.
Муза выпорхнула из комнаты, а Ибикусов, сделав все, как она ему велела, присел на постель. Потом резко вскочил, подбежал к столу и записал: «Ваня ждал прихода Мани. Минуты тянулись, как столетия. Его тело погрузилось в невыразимую истому ожидания. И вот...»
И вот в комнату вернулась Муза. Как прежде, она была обнажена выше пояса, а белая юбка опускалась до пят.
– Ты готов, дорогой? – почти пропела девушка.
– К чему?
– К творчеству, милый, к творчеству. Мы с тобой должны создать настоящий гимн торжествующей любви. Вот что это: «Маня дергалась, будто ее включили в электросеть»?
– A как?
Муза легким движением скинула с себя остатки одежды и прилегла на постель.
– Присядь со мною рядом, – попросила девушка. Ибикусов сел на краешек постели. – Поцелуй меня. – Ибикусов нагнулся, и их уста слились в бесконечном поцелуе. Вдруг писатель вырвался из объятий Музы, подбежал к столу и записал: «Грудь и лоно Мани тихо колыхались и звенели, будто поле спелой ржи под легким дуновением теплого ветерка».
Ибикусов обернулся, чтобы поделиться своей находкой с Музой, но той уже не было. Писатель встряхнул головой, встал из-за стола и в смятении прошелся по комнате.
«Что это было – сон или явь? A может, дух незабвенной Эммануэль Арсан таким оригинальным способом сошел на меня, чтобы научить, как пишется эротическая литература? По крайней мере, теперь-то я знаю, как это делается».
Ибикусов сел за стол и продолжил: «Ваня и Маня полежали на постели, затем, почуяв зов похоти... нет, лучше зов плоти, попили еще пивка и...». Ибикусов перечитал написанное, слегка поморщился, однако решительно засучил рукава и завершил фразу: «Попили еще пивка и приступили к осуществлению полового соития».

* * *

Долетевшие с вершины холма крики разбудили Ибикусова. «Оргазм под пивко», – еще не совсем отойдя от сна, подумал репортер. Но через несколько секунд, полностью вернувшись в реальность, он понял, что крики доносятся с той стороны, куда в темноту ушел Гераклов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138