И председатель себя
чувствовал вроде той бабы, которую посадили на кучу барах-
ла сторожить. Окружили ее с разных сторон, в разные сто-
роны тащат. Одного за руку схватит, другой в это время
из-под нее еще что-нибудь высмыкнет, она к тому, этот убе-
жал. Что ты будешь делать?
Председатель тяжело переживал создавшееся положение, не
понимая, что не он один виноват в этом. Он все время ждал,
что вот приедет какая-нибудь инспекция ичревизия, и тогда
он получит за все и сполна. Но, пока что, все обходилось.
Из района наезжали иногда разные ревизоры, инспектора и
инструкторы, пили вместе с ним водку, закусывали салом и
яйцами, подписывали командировочные удостоверения и уез-
жали подобру-поздорову. Председатель даже перестал их
бояться, но, будучи человеком от природы неглупым, пони-
мал, что вечно так продолжаться не может и что нагрянет
когда-нибудь Высшая Наиответственнейшая Инспекция и
и скажет свое последнее слово.
Поэтому, узнав, что за околицей, возле дома Нюры Бе-
ляшовой, приземлился самолет, Голубев ничуть не удивил-
ся. Он понял, что час расплаты настал, и приготовился
встретить его мужественно и достойно.
Счетоводу Волкову он приказал собрать членов правления,
а сам, пожевав чаю, чтобы хоть чуть-чуть убить запах,
сел в двуколку и поехал к месту посадки самолета. Поехал
навстречу своей судьбе.
При его появлении толпа расступилась, образовав между
ним и летчиком живой коридор. По этому коридору председа-
председатель довольно твердой походкой прошел к летчику и
издалека протянул ему руку.
- Голубев Иван Тимофеевич, председатель колхоза,- четко
назвал он себя, стараясь дышать на всякий случай в сторо-
ну.
- Лейтенант Мелешко,- представился летчик.
Председателя несколько смутило, что представитель Выс-
шей Инспекции такой молодой и в таком скромном чине, но
он виду не подал и сказал:
- Очень приятно. Чем могу служить?
- Да я и сам не знаю,- сказал летчик.- У меня масло-
провод лопнул и мотор заклинило. Пришлось вот сесть на
вынужденную.
- По заданию?- уточнил председатель.
- Какое задание?- сказал летчик.- Я вам говорю - на
вынужденную. Мотор заклинило.
"Давай, давай заливай больше",- подумал про себя Иван
Тимофеевич, а вслух сказал:
- Если чего с мотором, так это можно помочь. Степан,-
обратился он к Лукову, ты бы пошуровал, чего там такое.
Он у нас на тракторе работает, - объяснил он летчику.
Любую машину разберет и опять соберет.
- Ломать не строить, - подтвердил Луков и, достав из
бокового кармана своей промасленной куртки разводной га-
ечный ключ, решительно двинулся к самолету.
- Э-э, не надо,- поспешно остановил его летчик.- Это не
трактор, а летательный аппарат.
- Разницы нет,- все еще надеялся Луков.- Что там гайки,
что здесь. В одну сторону крутишь закручиваешь, в другую
сторону крутишь - откручиваешь.
- Вам надо было не здесь садиться,- сказал председа-
тель,- а возле Старо-Клюквина. Там и МТС, и МТМ
враз бы все починили.
- Когда садишься на вынужденную,- терпеливо объяснил
летчик,- выбирать не приходится. Увидел поле не засеяно,
прижался.
- Травопольной системы придерживаемся, потому и не
засеяно,- сказал председатель, оправдываясь. Может, хо-
тите осмотреть поля или проверить документацию? Прошу в
контору.
- Да зачем мне ваша контора!- рассердился летчик, видя,
что председатель к чему-то клонит, а к чему, непонятно.
Хотя подождите. В конторе телефон есть? Мне позвонить
надо.
- Чего ж сразу звонить?- обиделся Голубев.- Вы бы
сперва посмотрели, что к чему, с народом бы поговорили.
- Послушайте,- взмолился летчик,- что вы мне голову
морочите? Зачем мне говорить с народом? Мне с начальством
поговорить надо.
" Во какой разговор пошел,- отметил про себя Голубев.
-на "Вы" и без матюгов. И с народом говорить не хочет, а
прямо с начальством".
- Дело ваше,- сказал он обреченно.- Только я думаю, с
народом поговорить никогда не мешает. Народ, он все видит
и все знает. Кто сюда презжал, и кто чего говорил, и кто
кулаком стучал по столу. А чего там говорить! Он махнул
рукой и пригласил к себе в двуколку. Садитесь, отвезу.
Звоните сколько хотите.
Колхозники снова расступились. Голубев услужливо под-
садил летчика в двуколку, потом взгромоздился сам. При
этом рессора с его стороны до отказа прогнулась.


2

Дежурный по части капитан Завгородний в расстегнутой
гимнастерке и давно не чищеных, покрывшихся толстым слоем
пыли сапогах, изнывая от жары, сидел на крыльце штаба и
наблюдал за тем, что происходило перед входом в казарму,
где размещалась комендантская рота.
А происходило там вот что. Красноармеец последнего года
службы Иван Чонкин, маленький, кривоногий, в сбившейся
под ремнем гимнастерке, в пилотке, надвинутой на большие
красные уши, и в сползающих обмотках, стоял навытяжку
перед старшиной роты Песковым и испуганно глядел на него
воспаленными от солнца глазами.
Старшина, упитанный розовощекий блондин, сидел, разва-
лясь, на скамеечке из некрашеных досок и, положив ногу на
ногу, покуривал папироску.
- Ложись!- негромко, словно бы нехотя скомандовал стар-
шина, и Чонкин послушно рухнул на землю.
- Отставить!- Чонкин вскочил на ноги.- Ложись!
Отставить! Ложись! -Товарищ капитан!- крикнул старшина
Завгороднему.- Вы не скажете, сколько там на ваших золо-
тых?
Капитан посмотрел на свои большие часы Кировского заво-
да (не золотые, конечно,-старшина пошутил) и лениво отве-
тил - Половина одиннадцатого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12