Но вскоре возле ее кровати возник уже третий старичок, похожий на двух первых. Но у этого была лысина и длинный нос.
– Марш назад! – разъярилась женщина и в изнеможении закрыла глаза.
– Что это вы тут вытворяете, фрау Брюкнер? – спросил Зайдельбаст.
– Ах, господин президент, – отвечала женщина, – я представляю себе моего дедушку. Но у меня ничего не получается. Я забыла, как он выглядел.
– Не стоит так сердиться! – предостерег ее президент Зайдельбаст. – На прошлой неделе вы весили всего лишь двести пятьдесят пять фунтов. И мне будет очень жаль, если придется выслать вас за пределы Безделии.
– Вот уже восемь дней я пытаюсь это сделать, – прорыдала фрау Брюкнер, – и каждый раз у меня ничего не выходит. Не получается у меня этот старик! Ну никак! Спокойной ночи, Зайдельбастик!
И она уснула. Вот до чего эта женщина изнурила своей мозг!
– Смотрите! – завопил вдруг Конрад. – Вон там! Смотрите, смотрите, лев!
Возле одной из кроватей стоял мощный белокурый лев, он разевал пасть и скалил зубы.
– Ну, конечно, это толстяк Боргмайер, – с досадой проговорил Зайдельбаст. – Вечно он представляет себе диких зверей. Это у него навязчивая идея. Как бы однажды это не вышло ему боком!
Белокурый хищник подкрался ближе к постели и ужасно зарычал. Толстяк Боргмайер побелел.
– Прочь отсюда! – крикнул он. – Убирайся, скотина!
Но лев подбирался все ближе, вот он уже скребет когтями пружинный матрац.
– Пошел вон!
– Он со страху забыл, что надо кричать «Марш назад!» – пояснил Зайдельбаст. – Если он вовремя не вспомнит, лев его непременно сожрет!
– Тогда я сейчас побегу туда и крикну этому льву в самое ухо, – вызвался Конрад и уже собрался бежать на помощь к Боргмайеру.
Но дядюшка Рингельхут удержал его:
– Ты что это выдумал? Твои родители свернут мне шею, когда я им расскажу, что тебя сожрал выдуманный лев!
Зайдельбаст тоже посоветовал Конраду не торопиться.
– Да это и не имеет смысла, – добавил он, – крикнуть должен сам Боргмайер.
Между тем лев уже прыгнул на кровать, ступил передними лапами на живот Боргмайера, растроганно глядя на толстяка. Ему давно уже не доставался такой жирный завтрак. Он раскрыл пасть и…
– Марш назад! – заорал вдруг Боргмайер, и льва как не бывало.
– Да вы в своем уме! – напустился Зайдельбаст на дрожащего Боргмайера. – Не будь это столь затруднительно, я бы на вас рассердился.
– Больше такое не повторится, это уж точно, – пролепетал Боргмайер.
– Я на две недели лишаю вас доступа на опытную станцию, – строго проговорил президент и вместе со своими гостями двинулся дальше.
Вдруг дядюшка Рингельхут начал стремительно уменьшаться в размерах.
– Рехнуться можно! – закричал он. – Что все это значит?
Конрад заливался смехом и потирал руки от удовольствия. Зайдельбаст тоже рассмеялся и сказал приятелю:
– Ну, ты и проказник!
А дядюшка все больше скукоживался. Вот он уже одного роста с Конрадом, вот уже не больше своей трости. Наконец он сравнялся с обычным карандашом.
Конрад нагнулся, взял крохотного дядюшку в руки и сказал:
– Подумаешь, я просто представил себе тебя таким, как на фотокарточке, что висит у нас дома.
– Брось свои шуточки! – рассердился миниатюрный дядя. – Сию минуту крикни «Марш назад!»
И он поднял руку, словно хотел отвесить племяннику затрещину. А сам при этом был не больше детской ладошки, на которой стоял.
– Я тебе приказываю! – крикнул он. Зайдельбаст смеялся до слез. Но мальчик сказал дядюшке:
– Ты мерзкий гном!
И сунул его в нагрудный карман. Рингельхут высунулся оттуда, замахал руками и начал вопить, покуда не охрип. Тут появился Негро Кабалло, и Конрад представил его президенту Безделии.
– Очень приятно, – сказали оба.
Негро Кабалло до небес превозносил Безделию, говорил, что это идеальная страна для безработных цирковых лошадей. Потом вдруг спросил:
– А где же наш аптекарь?
Конрад молча указал на свой нагрудный карман. У Вороного от изумления чуть шляпа с головы не свалилась. Тут мальчик рассказал, каким образом дядюшка так уменьшился, сообщив заодно обо всем, что они пережили со львом и с дедушкой фрау Брюкнер.
– О! – сказал Вороной. – Я сейчас же испробую этот рецепт. Хочу сию минуту иметь две пары роликовых коньков!
Раз – и на копытах у него появились ролики, прикрепленные по всем правилам – ведь он именно так их себе представил.
Вороной страшно обрадовался и тут же продемонстрировал несколько мастерских поворотов, затем выписал большую восьмерку и под конец сделал пируэт на правой задней ноге. Зрелище упоительное как для знатоков, так и для профанов. Зайдельбаст заявил, что не будь он так неукротимо ленив, он бы бурно аплодировал. Негро Кабалло сделал книксен и искренне поблагодарил за столь восторженное признание его достижений.
– Мой милый, любимый племянник! – взмолился дядюшка Рингельхут, – выпусти меня, пожалуйста, из своего кармана.
– И не подумаю, мой милый, любимый дядя, – отвечал Конрад.
– Нет?
– Нет!
– Что ж, как тебе будет угодно! – проговорил дядюшка. – Но в наказание голова у тебя сейчас будет как огромная тыква с зелеными волосами. А вместо пальцев – десять франкфуртских сосисок.
Так и вышло. Голова у Конрада стала громадной, волосы – ядовито-зелеными. И на каждой руке выросло по пять франкфуртских сосисок.
Вороной сказал со смехом:
– Точь-в-точь мишень в ярмарочном тире!
А Зайдельбаст протянул мальчику зеркало, чтобы он мог посмотреть, во что превратился. И Конрад заплакал. А дядюшка Рингельхут так потешался над франкфуртскими сосисками, что нагрудный карман племянника лопнул по шву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21