Она поняла, что имела в виду Диана, когда говорила накануне, как неуютно ей в доме одной. Эмми постояла у окна, глядя, как закатные тени красят темнеющее небо... Пора принести чего-нибудь выпить для Джастина и Сэнди – и наряжаться на премьеру.
Эмми принесла графинчик, бокалы и лед, поставила все это, как обычно, в гостиной, включила свет – и направилась к себе наверх. Трепет предвкушения праздника начал охватывать ее. Интересно, что чувствует Диана? Наверное, дебют мужа-сценариста – это и страшно и радостно одновременно...
Полная решимости не подвести сестру, Эмми извлекла на свет длинное элегантное вечернее платье абрикосового цвета, прекрасно оттенявшего ее светло-каштановые волосы. Платье великолепно облегало ее фигуру, и Эмми осталась довольна своим отражением в зеркале. Она взяла позолоченную театральную сумочку, бросила туда деньги, ключи, помаду и спустилась вниз. Еще на лестнице она услышала позвякивание льда о стенки бокалов. Джастин сидел в любимом кресле, с привычным удовольствием прихлебывая виски, но, увидев падчерицу, вскочил, как ужаленный:
– Эмми! Ты прелесть! Откуда у тебя это платье?
Джастин никогда не скупился на похвалы, но сегодня Эмми они были особенно приятны. Однако она ответила:
– Этому платью сто лет.
– А я его не помню.
– Наверное, я редко выхожу в свет. Или часто ношу одно и то же.
Джастин нахмурился:
– Можешь мне не верить, Эмми, но меня беспокоит твоя судьба. Когда-то мне казалось, что тебе по душе Дуг Уорд, но малышка Ди заграбастала его. Впрочем, ты, кажется, не слишком горевала?
– Горевала, – созналась Эмми, – но недолго. И это было ужасно давно. Теперь уже неважно. Знаешь, я очень надеюсь, что премьера пройдет успешно.
– Да. – Джастин вдруг посерьезнел, что случалось нечасто. – Плохо, когда мужчина полностью зависит от жены и должен отчитываться за каждый цент. Не пойми меня превратно, Эмми. Твоя мать была единственной женщиной, которую я любил по-настоящему. Я не говорю, что у меня не было других женщин, – добавил он с очаровательным детским простодушием, – но твоя мама – о, она была славная девочка!
– По-моему, ей вообще не приходила в голову мысль о том, кому принадлежат деньги.
– Если и приходила, она умело это скрывала. Она была щедрой. Щедрой и великодушной. А что ты думаешь о Сэнди Путнэме?
Эмми вспомнила, как Сэнди поцеловал ее – точней, как они поцеловались, исправила она себя, – плеснула себе вина и сказала, не глядя на отчима:
– Я думаю, что Сэнди изо всех сил старается содержать себя и свою мать.
– Ну, тебя ему содержать не придется. У тебя-то деньги есть.
– Я не собираюсь замуж за Сэнди, во-первых; а во-вторых, он не делал мне предложения. А что касается денег Ван Сейдемов... их осталось не так уж много.
– Мне очень неловко за те сорок тысяч, Эмми. Пришлось трогать основной капитал?
– Да, – коротко ответила Эмми и посмотрела ему в глаза: – Джастин, пожалуйста...
– Не надо, Эмми. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я научен горьким опытом и обещаю больше не играть. – Джастин вздрогнул – как показалось Эмми, искренне. – Знаешь, не очень-то приятно ходить по улицам, зная, что в любую минуту тебя могут пристрелить или... Ну все, ты заплатила, и это больше не повторится... А Сэнди идет на премьеру?
– Да. Ох, я забыла. Он пригласил нас с тобой в ресторан.
– Прекрасно. Мальчик хорошо воспитан, вот что я тебе скажу. Хочет отдать долг вежливости за вчерашний ужин. Пойду, переоденусь. – Он налил себе еще, с наслаждением отхлебнул и отправился вверх.
Сэнди прибыл при полном параде: черный галстук, смокинг прекрасного покроя, рыжие волосы гладко зачесаны назад.
– Боже... – сказал он, восхищенно глядя на Эмми. – Какая ты... о Боже! – Он заключил ее в объятия – и снова, Эмми была уверена, поцелуй продлился дольше, чем они оба того хотели. Она покраснела – и разозлилась на себя за это.
Эмми проводила его в гостиную и предложила выпить, пока Джастин одевается. Сэнди подошел к столику с напитками.
– Есть новости? – спросила Эмми.
– Нет, не думаю. Точнее, не знаю. Трудно сказать. У полиции свои методы, и никто не собирается ставить меня в известность – по крайней мере, на данном этапе.
– Они нашли какие-нибудь отпечатки пальцев на пистолете?
Сэнди помотал головой, отчего его тщательно причесанные волосы немедленно приобрели более привычный вид.
– Я же сказал: не знаю.
– А я все время боюсь.
– Естественно. Я тоже. Зато Ди ничего не боится. Не то чтобы она была безмятежно спокойна, но... как-то слишком уж она уверена в себе. Я чувствую, вот-вот разразится гроза. – Сэнди поежился, что было совсем на него не похоже, сел, выпил и, подняв взгляд, негромко воскликнул:
– Боже правый!
Эмми обернулась. Джастин застыл в дверном проеме, словно давая им возможность в полной мере оценить его элегантность. Во фраке и белом галстуке он выглядел точной копией денди эпохи Эдуардов. Наконец Джастин вплыл в гостиную, пожал руку потрясенному Сэнди и налил себе еще выпить.
– А что? – он воинственно выпятил грудь. – В конце концов, это первая постановка моего зятя. Или, как минимум, мужа моей падчерицы...
Он залпом опрокинул бокал и заявил, что пора отправляться.
– На улице зябко, – сказал Сэнди. – Надела бы ты пальто, Эмми.
Эмми достала из гардероба в холле соболий палантин. Непростительное мотовство, весело подумала она – на эти деньги в свое время можно было купить что-то более важное и полезное, чем шикарные меха. Но, повернувшись к Сэнди и Джастину, она мгновенно поняла, что палантин стоит своих денег: оба мужчины смотрели на нее с откровенным восторгом, и ей это льстило. Эмми сразу успокоилась;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70