Я прошел к своему месту, мимоходом сообщив Литбетеру о своей новой должности.
Он вскочил, не совсем поверив моим словам, и переспросил:
– Ты это серьезно?
– Серьезнее некуда. Так что передавай хозяйство.
– Тогда лучше пойдем в архив, и я все объясню тебе на месте.
Комната, где помещался архив Шелли, была заставлена полками от пола до потолка. И все они были завалены папками. Каждый мало-мальски важный документ, каждая квитанция, каждая расписка, так или иначе относившаяся к деньгам Шелли, нашли место в этой комнате.
В архиве в любое время суток находились служащие из новичков, чтобы в минимальный срок создать Вестал полную картину состояния ее капитала.
Когда Литбетер начал с полки «А», всем своим видом показывая, что готов объяснять все, кончая полкой «Я», я остановил его порыв.
– Подожди минутку, – сказал я, усаживаясь за стол. – Не хочу забивать голову этой галиматьей. Бросим все это.
Он уставился на меня с таким видом, будто я только что признался в намерении убить собственную мать.
– Но ты должен досконально знать все это, – сказал он дрогнувшим голосом. – Эти дела – основа всего ее имущества. – Я был удивлен тем, что Литбетер говорил, стоя ко мне спиной. – Ты обязан вникнуть в их суть, – голос его вибрировал, как натянутая струна. – Неужели ты не понимаешь, какая ответственная задача возлагается на тебя? Мисс Шелли требует очень большой оперативности в работе. Ее состояние – одно из крупнейших в стране. Мы не можем позволить себе потерять такого клиента.
Я закурил.
– Между нами: меня совершенно не волнует то, что компания может лишиться этого состояния. И если ты и Стенвуд надеетесь, что я из-за этой проклятой работы не буду спать ночами, то вы глубоко заблуждаетесь на этот счет.
Он по-прежнему стоял спиной ко мне, с опущенной головой, лихорадочно барабаня по полке пальцами. Я заметил, что он все еще дрожит мелкой дрожью.
– Что случилось, Том? – спросил я с тревогой. – Ты плохо себя чувствуешь? – И тут он сделал такое, чего я не забуду, сколько буду жить: закрыл лицо руками и принялся рыдать, словно женщина, впавшая в истерику. – Не волнуйся, Том! Сядь и успокойся…
Я взял его за плечи и усадил на стул. Он сидел, закрыв лицо руками и не переставая всхлипывать. В этом было что-то трогательное, но и в то же время унизительное. Он словно признавал свое поражение. И меня охватила жалость к этому человеку. У него была не простая истерика: похоже, человек находился на пределе нервного напряжения. Так, по крайней мере, мне показалось.
– Надо проще смотреть на вещи, – утешал я, похлопывая Литбетера по плечу. – Успокойся, сейчас это – самое главное.
Он вынул носовой платок и вытер лицо. На беднягу жалко было смотреть.
– Прошу прощения, Чэд… Не знаю, что со мной. Нервы не выдержали. – Он снова вытер лицо. – Прости за эту сцену, Винтерс, я не хотел…
– Забудем про все это, – сказал я, садясь за стол. – Ты очень много работал, в этом все дело.
– Мне трудно передать, что она собой представляет, – вырвалось у него. – Я так старался угодить нашей клиентке. Я в буквальном смысле был ее рабом. Очень хотелось остаться работать в банке. К тому же, Стенвуд обещал повысить мне содержание к концу года. Мой старший идет в школу, потребуются дополнительные деньги. Так что прибавка жалованья была бы очень кстати. Но каким-то образом мисс Шелли узнала об этих планах. Она тут же принялась копать под меня. Ты даже вообразить не сможешь, как я жил этот месяц! Но теперь все кончено. Правда, обидно, что Стенвуд не сказал мне ни слова.
– Но почему она не хотела, чтобы тебе повысили оклад? – спросил я удивленно.
– Погоди! – вздохнул Литбетер. – Поработаешь – увидишь сам… Она не переносит, если кто-то счастлив или преуспевает. Надеешься, что сможешь поладить с ней? Но это невозможно. Она не даст тебе покоя. Даже ночью она может вызвать тебя, чтобы спросить о каком-нибудь пустяке. Трижды она поднимала меня с постели только на этой неделе, и это было между двумя и тремя часами ночи. Дважды она вызывала меня в свою контору днем. Я бросал всю работу, мчался туда и ждал часами, потом ее секретарь сообщала мне, что мисс Шелли не может меня принять. Мне столько раз приходилось задерживаться на работе допоздна, чтобы только миллионерша не могла ни к чему придраться. Я не знал покоя ни днем ни ночью. Через пару месяцев ты поймешь, в какое пекло попал. Не только работа, но сама жизнь станет невыносимой.
– Ты так думаешь? – недоумевал я, упрямо выставив подбородок. – Так вот, ты не прав! Я уверяю тебя: мне известно, как обращаться с женщинами. И эту суку я укрощу. Я обещаю, и слово сдержу.
ГЛАВА 2
На своем рабочем календаре я прочитал, что мисс Вестал Шелли вызывает меня к себе в одиннадцать часов дня 15 мая.
За истекшую неделю я мало что сделал и не был готов к деловому разговору с ней. Конечно, я кое-как разобрался с наиболее важными бумагами и документами, но все еще не мог вникнуть в детали. Литбетер мне помог самую малость. Он ознакомил меня только с текущими делами.
Буквально на днях Вестал сделала три новых распоряжения, с которыми никак не мог согласиться Литбетер. Потому-то она и настояла на том, чтобы Стенвуд убрал беднягу с этого поста. Во-первых, она пожелала, чтобы норковая шубка, которую она приобрела недавно за двадцать четыре тысячи долларов, была оформлена в налоговой инспекции как возмещение задолженности. Как правильно отметил Литбетер, это требование было чистейшим безумием. Налоговые инспектора посчитали бы Литбетера сумасшедшим, приди он к ним с таким заявлением. Во-вторых, мисс Шелли настаивала на повышении квартирной платы в сдаваемых ею домах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11