Но во мне живет неистребимая жажда приключений, которая порой заглушает голос разума. Она победила и на этот раз.
Я сел, послушно принял от нее стакан с американским виски, в котором плавали кусочки льда, и стал смотреть, как она готовит себе джин с тоником.
Я уже четыре года в Риме и, разумеется, вел далеко не монашескую жизнь. Итальянки очень красивы и темпераментны, и я провел с ними очень много приятных часов, но в тот момент, любуясь Элен в белом платье, я говорил себе, что это мгновение стоило многих часов. Это было что-то особое, отчего у меня прерывалось дыхание и кружилась голова.
Она подошла к камину, облокотилась на него и улыбнулась мне. Понимая, что ищу приключений на собственную голову, я попробовал начать непринужденную беседу.
– Как продвигается учеба в университете?
– Это вздор, – ответила она небрежно. – Университет был специально придуман для отца, иначе он ни за что не отпустил бы меня одну из дома.
– То есть, в университет вы не ходите?
– Нет, конечно.
– Но ведь он может об этом узнать.
– Каким образом? Он слишком занят, чтобы думать обо мне. Он интересуется только своей очередной любовницей и самим собой. Я его стесняла. Тогда-то я и сказала, что хочу поехать в Рим изучать архитектуру в университете. Ну, а Рим находится в тысячах километрах от Нью-Йорка, а значит, полностью исключается возможность того, что я могу войти неожиданно в комнату в тот момент, когда он пытается внушить очередной охотнице за состоянием, что он гораздо моложе, чем выглядит на самом деле. Так что мое предложение было принято с радостью.
– Выходит, что очки в роговой оправе, прилизанные волосы и уличные туфли на низком каблуке – это только камуфляж?
Я прекрасно понимал, что автоматически становлюсь ее сообщником. Если когда-нибудь Чалмерс обнаружит обман, его гнев падет в такой же степени и на мою бедную голову, как и на дочку.
– Естественно. Дома я всегда так выглядела. Папа уверен, что я примерная ученица, лишенная каких-либо интересов. Если бы он увидел меня вот такой, какой я выгляжу сейчас, он немедленно приставил бы ко мне какую-нибудь старую респектабельную даму с приказом всюду ходить за мной.
– Вы немного циничны, верно?
– Почему бы и нет!
Она приблизилась ко мне и небрежно упала в низкое кресло.
– Моя мать умерла, когда мне было десять лет. После этого у отца переменилось три жены, причем две первые были лишь ненамного старше, чем я сейчас, а третья даже моложе меня. Я им нужна была, как эпидемия чумы. Нет, я предпочитаю жить сама по себе. Это куда веселее.
Я был с ней вполне согласен. Вот только не веселилась ли она того… излишне?
– Ведь вы совсем еще девочка. Вам надо жить по-другому.
Она принялась смеяться.
– Мне 24 года, и я совсем не девочка. Живу, как мне нравится.
– Зачем вы мне все это рассказываете? А вы не боитесь, что я напишу об этом вашему отцу?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, вы этого не сделаете. Я говорила о вас с Джузеппе Френци, он вас очень хвалил. Я бы не пригласила вас зайти ко мне, если бы не была так уверена.
– А для чего вы меня пригласили?
Она пристально посмотрела на меня, и я не поверил своим глазам. Она явно давала мне понять, что я могу за ней приударить.
Нимало не смущаясь, она продолжала:
– Вы мне нравитесь. Итальянцы быстро надоедают. Они так прямолинейны и утомительны. Я попросила Джузеппе привести вас на вечер. И вот мы здесь.
Не думайте, что я не был польщен. Я видел, что мне надо только встать и обнять ее, и она бы не сопротивлялась, но это все было слишком просто. Слишком откровенно. Ее поведение шокировало меня. И о своей работе я тоже не забывал. Разумные соображения были более вескими в моих глазах, чем заманчивая ночь с этой сиреной.
Я поднялся.
– Понятно… Что ж, уже слишком поздно. Меня ожидает работа, которую необходимо закончить сегодня же. Я бегу.
Она поджала губы.
– Нельзя же вот так сразу и уйти. Ведь вы только что пришли.
– Очень сожалею. Мне надо идти.
– Иными словами, вы не хотите оставаться.
– Речь идет не о том, чего я не хочу, а о том, чего я не должен делать.
Она подняла руки и заложила их за голову. Это один из самых провокационных жестов из арсенала женщины. При этом, если на ней надето платье с декольте, получается полная картина всех ее прелестей. А Элен добавила к этому такой взгляд, что я совсем было уже растаял, но все же каким-то чудом устоял.
– Я хочу, чтобы вы остались…
– Страшно сожалею, но мне действительно надо уходить.
Надо было видеть, каким взглядом она меня наградила! Потом, пожав плечами, процедила сквозь зубы:
– Хорошо, идите, если вам не терпится.
Она с видом оскорбленной королевы первой прошла в холл. Я взял свою шляпу. Отворив с осторожностью дверь на лестницу, она сначала выглянула наружу, потом отступила, давая мне понять, что путь свободен. Лишь ценой огромного усилия я заставил себя перешагнуть через порог.
– Может быть, вы как-нибудь согласитесь пообедать со мной или сходить в кино?
– С большим удовольствием, – сказала она вежливо. – Спокойной ночи!
С холодной улыбкой она сразу же захлопнула за мной дверь.
III
Разумеется, дело на этом не могло окончиться, хотя я искренне этого хотел. Отношения такого парня, как я, с девушкой, подобной Элен, рано или поздно обязаны стать запутанными.
Забыть мне ее не удавалось. Я все время помнил, какими глазами она смотрела на меня, когда я убегал от нее. И это выбивало меня из колеи. Я повторял себе, что избежал многих неприятностей, но в ней было столько шарма, что все доводы разума тускнели. В минуты просветления я говорил себе, что она погубила бы мою жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60