В конце концов, я ведь только добросовестно исполняла свои обязанности. И он…
— Сколько? — прорычал Лепски голосом копа.
— Успокойся, Лепски. — Кэрол снова принялась за еду. — Твой ужин остывает.
— Скажешь ты или нет?! — рявкнул Лепски. Кэрол драматически вздохнула, но глаза ее смеялись.
— Ну, если ты так хочешь знать… Тридцать тысяч долларов.
— Тридцать тысяч! — взвыл Лепски, вскакивая.
— Разве это не чудесно? Сядь и доешь ужин. Веди себя прилично.
Лепски сел, но аппетит напрочь исчез. Тридцать тысяч!.. Огромные деньги! Он подумал о своих долгах. Вот и выход! Кто бы мог подумать, что этот старикашка Айзеке завещает им такие деньги!
— Так это правда, что у нас есть тридцать тысяч долларов? — спросил он хрипло.
— Я этого не говорила. Лепски уставился на жену.
— Подожди, ты ведь только что сказала…
— Я знаю, что я сказала. Я сказала тебе, что у меня есть тридцать тысяч долларов. Я ничего не говорила о том, что у нас есть тридцать тысяч, — твердо сказала Кэрол.
Лепски улыбнулся своей обольстительнейшей улыбкой:
— Это одно и то же, беби. Мы ведь супруги и все делим пополам. Значит, и эти деньги…
— Ничего подобного! — Кэрол доела бифштекс и откинулась на спинку кресла. — Послушай меня. Мы уже пять лет женаты, и всякий раз, как только подходит время отпуска, ты начинаешь ворчать о том, что у нас нет денег. Большую часть отпуска ты занят подсчетами и без конца объясняешь мне, что мы не можем себе позволить омара или даже кока-колу! Теперь я хочу настоящего отпуска, Лепски! Я сама все устрою и сама буду тратить свои деньги! И если у меня появится желание, я буду заказывать шампанское к завтраку! Я собираюсь в Европу, в Париж, Монте-Карло… Я хочу съездить в Швейцарию полюбоваться Альпами! Я буду останавливаться в лучших отелях, обедать в лучших ресторанах. И все это благодаря мистеру Айзексу, пусть он покоится с миром! Лепски только таращил глаза на жену.
— Послушай, — наконец смог произнести он.
— Помолчи. Я приглашаю тебя с собой. Ты можешь либо воспользоваться моим приглашением, либо же остаться дома. Лично я уезжаю!
— Но, дорогая, опустись на землю. У нас столько долгов… А путешествие будет стоить кучу денег.
— Лепски! Долги у тебя, не забывай. У меня нет долгов. Так ты едешь или нет? Учти, с тобой или одна, но я вылетаю в Париж в следующий четверг. Так что ты скажешь?
Лепски был вынужден капитулировать. Деваться было некуда.
— Попробуй-ка останови меня, беби, — воскликнул он и, вскочив с места, крепко расцеловал жену.
— Подумай, Том, разве это не чудесно? О, Том, это должно быть что-то необыкновенное, такое, что мы будем вспоминать о нем всю оставшуюся жизнь. Я куплю фотоаппарат. Представляешь, как раскроют рты соседи, когда я продемонстрирую им фотографии?
Это был верный ход. Лепски просиял. Ничего не доставляло ему большего удовольствия, чем произвести впечатление на соседей.
— Итак, вперед. Париж! Монте-Карло! Швейцария! Черт побери! Представляю завтра физиономию Макса, когда он услышит эту сногсшибательную новость.
— У меня еще куча дел, — мечтательно сказала Кэрол. — Вначале я должна переговорить с Мирандой. Я хочу, чтобы она нам все организовала. Мы с ней вместе работали в «Америкэн экспресс», это очень толковая девушка. Затем надо заняться туалетами. Вообрази себе, у меня нет ни одного приличного платья!
Лепски застонал:
— Беби, только ничего из ряда вон выходящего. А вдруг мы не уложимся с деньгами…
— Замолчи, Лепски. И я должна тебе кое-что сказать. Я собираюсь обновить и твой гардероб. Если ты хочешь выглядеть как бродяга, то я с тобой не поеду.
Лепски сделал недовольную гримасу:
— Это я бродяга? Чем тебе не нравится мой вид? Мне ничего не надо. Бродяга, а? Что ты хочешь этим сказать?
Кэрол тяжело вздохнула:
— Пожалуйста, успокойся. Ты должен выглядеть как преуспевающий красивый муж, а не как зачуханный коп.
Лепски поднял бровь.
— Ах, красивый…
— Чертовски красивый и сексуальный, Том. Лепски выпятил грудь:
— Ладно. Я согласен, что мне следует немного приодеться. Пусть будет по-твоему, беби, давай потратим немного денег. — Он замолчал, принюхиваясь. — У тебя что-то горит?
Кэрол схватилась за голову и со сдавленным криком убежала на кухню.
Лепски услышал придушенный вопль:
— Мой яблочный пирог!
Ее отчаяние было настолько неподдельным, что Лепски, хотя уже и привык к подобным сценам, был вынужден уткнуться в салфетку, чтобы приглушить свой хриплый хохот.
Глава 2
Герман Радниц сидел под навесом на террасе самого роскошного номера в отеле «Бельведер», с выходом на крышу, и просматривал какой-то юридический документ. Своими полузакрытыми глазами, крючковатым носом, почти беззубым ртом и испещренной темными пятнами кожей, приземистый толстый Радниц напоминал огромную жабу. Но внешность мало беспокоила его. У него были деньги и власть, и ему доставляло удовольствие видеть, как лебезили перед ним очень многие, особенно женщины.
Этим утром он разрабатывал план, суливший ему огромную прибыль. Требовалось лишь уладить некоторые проблемы с законом, но в этом Радниц был большой мастер.
Появление Густава Хольца отвлекло его, и он, нахмурясь, недовольно глянул на своего секретаря. Хольцу было около пятидесяти лет. Это был высокий худощавый лысый мужчина с глубоко посаженными глазами и жестким ртом. Мало кто знал, что Хольц обладал поистине математическим умом, свободно владел восемью языками, тонко разбирался в политике. Он был поистине правой рукой Радница.
— В чем дело? — резко спросил Радниц. — Я занят.
— Пришел Клод Кендрик, сэр. Ему назначена встреча. Вы его примете?
1 2 3 4 5 6 7 8