Она отъехала. Я стоял на краю тротуара, чувствуя, как на меня оседает цементная пыль, которую влажная жара превращает в едкий, грязный пот. Дженни Бакстер понравилась мне. Глядя ей вслед, я думал, что меня ждет. Легко ли меня испугать? Я не имел понятия. Когда дойдет до дела, сразу узнаю. По узкой шумной улице я вышел на Мэйн-стрит в поисках джинсов и свитера.
Я ничего не почувствовал, когда это случилось. Маленький оборванец лет десяти внезапно налетел на меня, заставив пошатнуться. Он выпятил губы и, издав громкий непристойный звук, пустился наутек. Лишь вернувшись в отель «Бендинкс», я обнаружил, что мой дорогой пиджак разрезан бритвой, а золотой портсигар исчез.
Глава 2
Переодевшись в джинсы и свитер, я отправился в полицейский участок, чтобы заявить о пропаже портсигара. К моему удивлению, оказалось, что я не очень сильно расстроен его исчезновением, но я знал, что Сидней будет убит, и было бы справедливо по отношению к нему постараться получить его назад. Дежурную комнату наполняла цементная пыль и запах немытых ног. На длинной скамье у стены сидели человек десять оборванных и угрюмых ребят. Их маленькие темные глаза следили за мной, когда я подходил к дежурному сержанту. Сержант напоминал здоровенную глыбу мяса, с лицом, похожим на кусок сырой говядины. Он сидел в одной рубашке, и по его лицу в складки жирной шеи стекал пот, смешиваясь с цементной пылью. Он катал взад и вперед по листу промокашки огрызок карандаша, а когда я подходил, слегка приподнялся, чтобы выпустить газы. Мальцы на скамейке захихикали. Пока я рассказывал о пропаже портсигара, он не переставал катать карандаш, потом вдруг поднял голову, и взгляд его свинячьих глазок прошелся по мне с интенсивностью газосварочной горелки. — Вы приезжий? — поинтересовался он.
Его голос звучал сипло, словно сорванный от крика. Я подтвердил, добавив, что приехал совсем недавно и буду работать с мисс Бакстер, служащей социальной опеки. Он сдвинул фуражку со лба и, не поднимая глаз от своего карандашного огрызка, вздохнул и вытащил бланк заявления, велев мне заполнить его, а сам вновь принялся катать карандаш. Я заполнил бланк и вернул ему. В графе «стоимость украденного» я вписал «1500 долларов». Сержант прочел написанное, потом его массивное лицо напряглось, и, отодвинув бланк обратно ко мне, уткнув палец в графу «стоимость украденного», он спросил своим сиплым голосом:
— Это что такое?
— Столько стоит портсигар, — ответил я. Он что-то пробурчал себе под нос, глянул на меня в упор, потом уставился на бланк.
— Мой пиджак порезан бритвой, — добавил я.
— Вот как? Пиджак тоже стоит полторы тысячи баксов?
— Пиджак стоил триста долларов. Он фыркнул, выпуская воздух через мясистые ноздри.
— Можете описать мальчишку?
— Лет примерно десяти, волосы черные, растрепанные, черная рубашка и джинсы, — ответил я.
— Видите его здесь?
Я обернулся и посмотрел на ребят, сидевших рядком. Большинство из них были темноволосые, растрепанные, одетые в черные рубашки и джинсы.
— Это мог быть любой из них, — сказал я.
— Угу. — Он сверлил меня взглядом. — Вы уверены насчет стоимости портсигара?
— Уверен.
— Угу. — Он потер потную шею, потом положил бланк на стопку таких же. — Если мы его найдем, то дадим вам знать.
Последовала пауза, потом он спросил:
— Долго пробудете здесь?
— Два или три месяца.
— С мисс Бакстер?
— Такова идея.
С минуту он изучал меня, потом медленная презрительная улыбка поползла по его лицу.
— Ничего себе идея.
— Думаете, мне столько не продержаться? Он засопел и снова принялся катать карандаш.
— Если мы его найдем, вас известят. Полторы тысячи, верно?
— Да.
Он кивнул, потом вдруг проревел громовым голосом:
— Сидеть смирно, стервецы! Я вышел и уже в дверях услышал, как он говорил другому копу, подпиравшему грязную стенку:
— Еще один тронутый.
Часы показывали двадцать минут второго. Я отправился на поиски ресторана, но на Мэйн-стрит их не было видно. В конце концов я удовлетворился засаленным табуретом в баре, набитом потными, пахнущими грязью людьми, которые с подозрением смотрели на меня и сразу отводили взгляды. Выйдя из бара, я решил пройтись. Луисвилл не мог предложить ничего, кроме пыли и созерцания нищеты. Я обошел район, отмеченный на карте Дженни как пятый сектор. Там я оказался в мире, о существовании которого и не догадывался. После Парадиз-Сити мне казалось, что я спустился в Дантов ад.
Люди сторонились меня, а некоторые оглядывались и перешептывались. Одни ребята свистели вслед, другие издавали громкие непристойные звуки. Я ходил до четырех часов, после чего повернул к офису Дженни. Теперь она казалась мне необычайной женщиной. Провести два года в таком аду и сохранить способность тепло и сердечно улыбаться — немалое достижение. Когда я вошел, она сидела за столом и быстро писала на желтом бланке. При моем появлении Дженни подняла голову и встретила меня той теплой, сердечной улыбкой, о которой я думал.
— Так-то лучше, Ларри, — сказала она, оглядев меня. — Гораздо лучше. Садитесь, и я объясню вам свою систему регистрации, как я ее называю в шутку. Вы умеете обращаться с пишущей машинкой?
— Умею.
Я сел и подумал, не сказать ли ей о портсигаре, но решил промолчать. По ее словам, у нее слишком много забот, чтобы выслушивать еще и меня. В течение следующего часа она объясняла мне свою систему, показывала сводки и картотеку, и все это время не переставая звонил телефон. В шестом часу Дженни взяла несколько бланков и пару авторучек, заявив, что ей нужно идти.
— Закрывайте в шесть, — сказала она мне. — Если бы вы смогли перед уходом отпечатать вот эти три сводки…
— Конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61