Подозревают ли они, что я как-то замешан в ограблении и убийстве? Нет, это, конечно, маловероятно. Как реагировал Мэддокс, узнав, что его компании придется уплатить три четверти миллиона долларов? Зная его, следует ожидать, что, не желая выплачивать такую огромную сумму, он будет копать, пока не отыщет какое-нибудь доказательство моей причастности к убийству. Что ж, у меня есть время. Если я буду лежать тихо, не подавая виду, что уже пришел в себя, мне, может быть, удастся придумать какой-нибудь выход, найти способ спастись.
Я услышал, как открылась дверь. Женский голос сказал:
— Ваш ленч готов, мистер Лепски. Я посмотрю за ним.
— Ладно, детка. Если он хотя бы моргнет, зовите меня. Что за ленч?
— Тушеная говядина.
— Это точно говядина, а не собачатина? Она засмеялась:
— У сестры-хозяйки пропала кошка.
— Вот-вот! Фу ты! До чего же я везучий! Затем дверь закрылась. Я слышал, как сестра села, потом зашелестели книжные страницы.
Я вернулся к своим размышлениям. Рея и Фел унесли стеклянное колье. Фел ранен. Привлек ли выстрел чье-нибудь внимание? Не увидел ли кто-нибудь, когда они выходили? Может быть, они уже арестованы и все рассказали? Может быть, именно поэтому меня стережет полицейский. Я не сомневался, что, если Рея попалась, она укажет на меня. Но как об этом узнать? По выражению ее лица, которое я видел в зеркале, я понял, что она хотела убить меня так же, как убила Сидни. Но если я выживу, а я, видимо, выживу, и если их схватили, она не будет молчать. Мне хотелось поднять руки и сжать ими мою больную голову, но я преодолел это побуждение. Нужно выиграть время. Нужно притвориться, что я все еще без сознания. А если Рея и Фел скрылись? Что они будут делать? Они похитили колье, стоившее, как им казалось, не менее миллиона долларов. Они знали, что любой неверный шаг обернется для них катастрофой. Предпримут ли они попытку продать колье? Я предупредил их, что ни один мелкий скупщик краденого не притронется к такому товару. Не будут же они настолько безрассудны, чтобы теперь, когда над ними висело обвинение в убийстве, обращаться к барыге. И все же я подозревал, что Рея с ее врожденной алчностью может оказаться неспособной противиться искушению и попытается обратить колье в деньги.
Но зачем думать о них? Раз мне суждено выжить, надо подумать о себе. Предположим, что полиция или Мэддокс — особенно Мэддокс, заподозрят меня. Предположим, они получат ордер на обыск и откроют мой сейф. Как они будут реагировать, обнаружив настоящее колье? И тут я увидел проблеск надежды, выход из положения. О, Боже милосердный, как я в нем нуждался!
Я лежал неподвижно, но моя голова работала на полных оборотах, и, наконец, мне стало казаться, что я могу спастись, если только полиция не настигла Рею и Фела. При этом условии я буду в безопасности. Я смогу надеть намордник на Мэддокса. Я смогу вернуться в магазин. Теперь, когда Сидней мертв, Том Льюис предложит мне стать его партнером. Без моего опыта магазин может перестать приносить доход. У меня вдруг упал камень с души, сменившись спокойствием и надеждой. Все еще может устроиться, но лишь при условии, что Рея и Фел не попались. Хотя с чего им попадаться? Даже если их видели выходящими из дома, никто не в состоянии их опознать. Пока они не сделают какую-нибудь глупость вроде попытки продать колье, ни им, ни мне, конечно же, ничего не грозит. Но Рея? Я вспомнил слова Дженни: «Она одержима мыслью разбогатеть. Она никак не может примириться с фактом, что, если хочешь денег, их надо заработать. Она говорит, что не хочет ждать так долго». Но Рея далеко не глупа. Она наверняка сознает, что, несмотря на соблазн поскорее завладеть деньгами, стоит ей попытаться продать колье, и она сразу пропала.
В этот момент я услышал стук в дверь, сестра встала и пересекла комнату.
— Хэлло, мисс Бакстер, — сказала она.
— Как он? — спросила Дженни.
— Все так же.
Дженни здесь! Лишь большим усилием воли я заставил себя не открывать глаза. Слишком рано. Нужно сделать вид, что я возвращаюсь к жизни медленно, так, чтобы иметь возможность отступить в притворный обморок, если полицейский станет прижимать меня. Сознание того, что Дженни приехала в Парадиз-Сити и интересуется моим состоянием, подействовало на меня как бодрящая инъекция.
— Можно на него посмотреть?
— Конечно.
Я лежал закрыв глаза, с сильно бьющимся сердцем и прислушивался к движению у моей постели.
— Как он плохо выглядит. Огорчение в голосе Дженни очень много для меня значило.
— Ничего удивительного. Он перенес операцию мозга и был на волосок от смерти, но доктор Соммерс говорит, что теперь опасность позади. Надо только подождать, пока он придет в себя.
Прохладные пальцы Дженни прикоснулись к моему запястью. Меня подмывало открыть глаза, взглянуть на нее, увидеть ее небрежно причесанные волосы и выражение доброты в заботливых глазах, но для этого еще не пришло время. Ради собственной безопасности я должен ждать. Потом послышался звук открываемой двери и голос Лепски:
— Если это была кошка сестры-хозяйки, то мне по душе ленч из кошки. Приветствую вас, мисс Бакстер, — продолжал он. — Видите, он без изменений.
— Да.
Я услышал вздох Дженни:
— Сестра, вы известите меня, когда он придет в себя?
— Конечно.
Шорох, шаги. Я не осмеливался даже приподнять веки, слыша, как Лепски устраивался возле меня на стуле. Потом дверь закрылась. Дженни ушла.
— Она мне нравится, — сказал Лепски. — Есть в ней что-то этакое. Она влюблена в парня без памяти, верно?
— И не говорите, — согласилась сестра.
— Угу.
Наступила длинная пауза, затем Лепски продолжал:
— Пару месяцев назад меня произвели в детективы первого разряда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61