Сколько вы набираете?Я сказал, что в лучшие времена набирал семьдесят два.Он уставился на меня так, словно видел впервые.– Так вы же почти профессионал!– Иначе и быть не могло – я играю в гольф с пяти лет. Мой отец был помешан на гольфе. Даже мать заставлял играть.Я пошел к двери.– Завтра в восемь буду у вас.– Давайте, Скотт. – Он все не сводил с меня испытующих глаз. – И договоритесь с кем-нибудь насчет гольфа. – Рот его изогнулся в скверной улыбочке. – А на вечер найдите себе хорошенькую девчонку. Гольф и женщины – это лучший в мире отдых.Я наконец вышел из его комнаты. Цинизм Эйткена оставил неприятный осадок, я даже не мог сообразить, ехать мне в лифте или спускаться по лестнице. Но тут в мозгу возникла навязчивая картина: она перед зеркалом, и я направился к лестнице.Там я остановился и через перила взглянул на нижнюю площадку. Свет не горел, и я почти физически ощутил боль разочарования. Потом до меня дошло, что сейчас только десять минут десятого. Конечно, еще рано, и в спальне ей делать нечего.Поэтому я вернулся к лифту и спустился в холл.Там меня ждал Уоткинс.– Мистер Эйткен сегодня не совсем хорошо себя чувствует, – сказал я, направляясь вместе с ним к парадной двери.– Его немного лихорадит, сэр. Я полагаю, в этом нет ничего удивительного.– Вы правы. Завтра вечером я приду снова.– Не сомневаюсь, что мистер Эйткен с радостью ждет ваших визитов, – сказал Уоткинс, открывая дверь.Мы попрощались, и я вышел. Стоял жаркий лунный вечер.«Кадиллак» я оставил на площадке у лестницы и сейчас медленно пошел вниз. Спустившись, оглянулся на дом. Светилась только комната Эйткена, остальные смотрели на меня поблескивающими черными окнами. Где же она: уехала или, может быть, где-то в задней части дома?Весь день я сгорал от желания увидеть ее снова. Стоять и глазеть на огромный дом в надежде, что в одном из окон загорится свет и я увижу ее? Нет, это неразумно. Ведь из какого-нибудь темного окна за мной могли наблюдать миссис Хэппл и даже Уоткинс. Вздохнув, я подошел к машине, открыл дверцу, кинул папку на заднее сиденье, а сам скользнул за руль.Рядом, сложив руки на коленях, сидела она. В машине было темно, но я различил очертания ее головы; глядя на меня, она чуть склонила ее набок. Я знал, что это она. Будь это другая женщина, меня бы не бил такой озноб, а сердце не стучало бы так гулко.Секунд, наверное, пять я завороженно смотрел на нее, ощущая легкий запах духов и слыша ее нежное прерывистое дыхание. Пять секунд – мир словно поплыл у меня перед глазами.Этот миг я буду помнить всю свою жизнь. 2 – Здравствуйте, – сказала она. – Испугались? Я думала, вы еще не скоро придете.– Пожалуй, есть немного. – Мой голос предательски скрипел. – Я не ожидал…Она засмеялась.– Это ваша машина?– Моя.– Какая замечательная! У меня это просто болезнь – машины. Когда я ее увидела, не смогла удержаться и забралась внутрь. Она мне нравится даже больше роджеровского «бентли». Могу спорить, ходит она быстро.– Да, достаточно быстро.Она откинулась на спинку сиденья и стала разглядывать обивку крыши. Луна, проникшая через окно, высветила ее профиль. Она была поразительно красива – у меня даже захватило дух.– Роджер мне рассказывал о вас, – сообщила она. – Он говорил, вы будете его новым партнером.– Это дело еще не решенное.Я сидел вытянувшись, как струна, руки на коленях сжались в кулаки. Я не мог прийти в себя от изумления: она рядом, она разговаривает со мной, словно мы знакомы всю жизнь.– Я бы хотела жить в Нью-Йорке. – Она подняла руки и сцепила их на затылке. Под тонкой шерстяной кофточкой чуть приподнялись груди. – Здесь, в Палм-Сити, разве жизнь? Скучища. А вы как думаете?– Наверное, в вашем возрасте это действительно скучно.Повернув голову, она окинула меня оценивающим взглядом.– Вы говорите так, словно вы уже старый, а вам, наверное, и тридцати-то нет?– Мне тридцать один.– Вы, должно быть, ужасно умный. Роджер мне сказал, что вы вкладываете в дело двадцать тысяч. Как это вам удалось в тридцать один год обзавестись такими деньгами?– В основном это наследство от отца. Ну, и кое-что я сумел отложить.– И вы хотите вложить все эти деньги в дело Роджера?Меня слегка покоробило от бесхитростной прямоты ее вопросов.– Можно подумать, для вас это очень важно, – сказал я.– А для меня это и правда важно. – Она снова повернула голову и улыбнулась. – Мне всегда было интересно знать, как мужчины делают деньги. У девушки ведь только один способ разбогатеть – выйти замуж. А мужчины могут делать деньги самостоятельно. Конечно, так получаешь больше удовлетворения. Вам еще повезло, что отец кое-что оставил.– Пожалуй, повезло.Она чуть наклонилась вперед и провела рукой по панели приборов.– Как мне нравится ваша машина! Научите меня водить, а?– Здесь нечему учить. – Голос мой звучал неровно. – Почти полная автоматика. Нажимаете на стартер, и все – машина поехала.Она взглянула на меня.– Хотите верьте, хотите нет, но я ни разу в жизни не водила машину. У Роджера их четыре, а мне он ни к одной даже притронуться не дает.– Почему?– Он ужасный собственник. Если мне нужно куда-то ехать, я еду на велосипеде. С ума сойти! У него одна отговорка: ты не умеешь водить! Вот если бы я научилась, ему бы некуда было деться, и он дал бы мне машину. Научите меня?Я не стал колебаться.– Ради Бога, если уж вы так хотите.Она сцепила руки вокруг колен и подтянула их к подбородку. На ней были светлые брюки.– Я хочу этого больше всего на свете. Вы будете меня учить сейчас или у вас на вечер другие планы?– Прямо сейчас?– Если у вас есть время.– Ну хорошо. Давайте поменяемся местами. – Я начал было вылезать из машины, но она потянула меня за рукав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10