Выпустив жирные клубы дыма, машина медленно и осторожно поползла дальше — на северо-восток…
Приблизительно через полтора часа на берегу показался следующий бэтээр, и картина повторилась с точностью до незначительных деталей.
— Все то же самое. Только у этого одиннадцатый номер и борта немного другой «масти», — подсказал снайпер, — темных пятен меньше.
Вскорости люк захлопнулся, взревел дизель, и второй бронетранспортер, огибая по глубокой колее черневшую неподалеку скалу, исчез в том же направлении, что и первый.
Часам к четырем вечера к палаточному лагерю подкатил зеленый «Урал». И он выглядел идеально, словно час назад сошел с заводского конвейера. Под тент кузова боевики ничего грузить не стали — вероятно, автомобиль предполагалось использовать исключительно для перевозки личного состава. Обменявшись со старшим перевалочной базы несколькими фразами, шофер повел трехосный вездеход в сторону Дагестанской границы.
Ниязов покурил в кулак, утопил окурок в снег и проворчал:
— Да… мать их!.. Похоже, затевается серьезная бодяга. Хорошо хоть вовремя прочухали и предупредили. Меньше двух суток до шестого числа осталось.
Но Яровой не внимал старшине. Тонкий слух его был обращен в этот миг на юго-запад — туда, где занималась вечерняя заря. Из-за речной излучины доносился слабый монотонный гул работающего мотора третьего за сегодняшний день бэтээра. Серое граненое туловище его и впрямь скоро вынырнуло из-за дальнего поворота.
— «Ноль девять». На башне намалеван зеленый флаг с волчарой, — угрюмо констатировал Паша, заметив, что командир не подносит к глазам бинокль.
Командир же и в самом деле не стал предаваться бесполезному созерцанию однообразной картины, а, скосив взгляд куда-то влево, к чему-то внимательно прислушивался…
— «Пятнадцатый». Этот почему-то коричневый — видать серая краска закончилась. Экую же прорву техники насобирали «черти»!.. — провожая взглядом четвертый БТР, сердито буркнул старшина через час, когда небо окончательно окутали темно-серые сумерки.
А когда уж стрелки часов почти сошлись на полуночи, через лагерь проследовал второй «Урал», какого-то малопонятного в темноте светлого цвета и с открытым кузовом.
— Ну что ж, Артем Андреевич, — обернулся Костя к инженеру, — давайте подведем итог и передадим в Центр результаты нашей работы.
— Слушаю вас, — приготовил тот блокнот и карандаш.
— Форма донесения прежняя, а текст… Текст таков: «За период наблюдения с 12.00 до 23.55 4 января 2005 года, через перевалочный лагерь на правом берегу Шароаргуна в направлении Дагестана с интервалом в полтора-два часа проследовало четыре БТР-80 (бортовые номера: «06», «11», «09», «15») и два трехосных грузовых «Урала» без опознавательных и номерных знаков. Грузовики отбыли в северо-восточном направлении пустые; а бэтээры во время кратковременных стоянок в лагере загружены полными боекомплектами».
— Записал, Константин Евгеньевич. Сейчас передам, — кивнул Берг и выудил из ранца аппарат спутниковой связи.
Майор же, приготавливаясь к долгому ночному бдению, обронил:
— Все остальным — отбой. Я остаюсь дежурить до утра.
— Почему до утра? — обалдел снайпер, завсегда деливший с Яровым тяжкое время дозорной вахты.
— Иди, отдыхай, Паша. Мне позарез нужно собраться с мыслями и кое-что переварить в голове.
— Как знаешь… — растерянно пожал тот плечами, направляясь к манившему уютной теплотой спальному мешку. На полпути остановился, почесал затылок и виновато предложил: — Буди, если вдруг передумаешь…
Глава восьмая
/Санкт-Петербург/
Эвелина была крайне удивлена, увидев Князева, встречавшего ее у дверей клиники с букетиком белых роз. С поникшим и виноватым видом тот извинился за поведение в ресторане, преподнес цветы и предложил доехать до дома на такси. Немного подумав, она села в машину — на общественном транспорте до Выборгской пришлось бы трястись дольше часа…
На сиденье девушка расположилась подальше от молодого человека — воспоминания о шаловливых руках этого типа еще не изгладились в памяти. Но тот вел себя сдержанно, к ней не прикасался, да и говорил немного.
Автомобиль остановился ровнехонько между улицей Фокина и Нейшлотским переулком…
— Эвелина, приглашаю тебя на чашечку хорошего кофе. Ведь еще совсем не поздно — семь вечера.
Петровская усмехнулась, поворачивая к Фокина…
— А фотографии?! Разве ты не хочешь забрать фотографии Константина? — настойчиво взял Антон ее под руку.
Она остановилась, удерживаемая его цепкой ладонью. А он, понизив голос, многозначительно добавил:
— И потом я обещал кое-что рассказать об операции… В частности о сроках ее завершения.
«А вдруг он действительно что-то знает? Два дня назад я справлялась о возвращении Константина у Сергея Николаевича — тот загадочно улыбнулся и пожал плечами. А сегодня утром, выписываясь и прощаясь, был и вовсе взъерошенный, хмурый — я и подойти побоялась, — покусывая губы, мучительно раздумывала Эвелина. — Да и фотоснимки, пожалуй, стоит забрать».
— Хорошо, — наконец, согласилась она, — я зайду к тебе, но только на пару минут.
— Конечно! — возрадовался кавалер, с настойчивой поспешностью увлекая ее за собой.
Поднявшись до третьего этажа старинного дома, он шумно распахнул перед нею высокую входную дверь.
— Не беспокойся, мама плохо слышит и редко выходит из своей комнаты. Проходи, последняя комната направо…
— Нет-нет, я не буду проходить. Принеси их, пожалуйста, сюда.
— Но ты же ничего не знаешь об этих фото! Я хотя бы вкратце расскажу тебе о них. И… не в коридоре же мне говорить о возвращении Кости!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88