Девушка всячески старалась поддержать, подбодрить молодого человека, хотя тот и не выказывал видимого волнения — должно быть, попривык за полугодовое мытарство по врачебным кабинетам к боли, к наркозу, к предоперационной суете и к прочим обязательным атрибутам лечебно-хирургических заведений. Пожалуй, он относился к операции как к неизбежному испытанию, этакому штрафу в большой «игре»: выдержишь — пойдешь дальше, а нет — так извольте пропустить свой ход…
Окончив разговор, генерал попрощался с двумя мужчинами и те, пожелав ему скорейшего выздоровления, направились к выходу из палаты. Извольский вторично задержался около подчиненного, поинтересовавшись, не нуждается ли он в чем-либо, а тот, которого майор назвал Антоном, быстро скользнул безразличным взглядом по соседу Серебрякова, потом по девушке в белом халате.
За ту секунду, что взор его, блуждая, изучал парочку, по уверенному лицу пробежала тень удивления и растерянности…
Глава пятая
/Санкт-Петербург/
Внешность Антона Князева за прошедшие одиннадцать с половиной лет с момента окончания школы заметно изменилась. В те времена неказистый, тощий, немного сгорбленный и в целом неброский юноша весьма отличался от сверстников, повально увлекавшихся футболом, хоккеем или силовыми единоборствами. Теперь же он возмужал, фигура окрепла, выпрямилась; черты лица утеряли угловатость и приобрели приятную мягкость. Оставалась едва приметная худоба, но вкупе со стильной дорогой одеждой, обувью и всяческими мелочами вроде золотых часов, галстучной заколки с бриллиантом, модного сотового телефона это не бросалось в глаза, напротив — вид молодого человека производил впечатление блестящей незаурядности.
Князев и в самом деле окончил один из престижных московских вузов, в чем, следует признать, ничего удивительного не было. Ведь еще с детства он радовал близких родственников множеством необычных талантов, общая суть которых сводилась к умению тонко проанализировать сложившуюся ситуацию и точно спрогнозировать грядущие последствия. Даже все его увлечения, так или иначе, были связаны с теорией вероятности: шахматы, преферанс, спортивный бридж, тотализатор…
Шахматы неслучайно стояли в том списке первыми. Старинной игрой одаренный молодой человек бредил и не мыслил без нее жизни. Будучи еще учеником восьмого класса, ему довелось участвовать в первенстве СССР среди юношей, и тогда он добился самого большого в спортивной карьере успеха — дошел до финала. В последнем, труднейшем поединке, по регламенту состоящем минимум из девяти партий, Антону пришлось сесть за доску с каким-то невзрачным пареньком кавказской национальности. На кону, помимо чемпионства, стояло и звание «мастера»…
Паренек — то ли дагестанец, то ли черкес, то ли абхазец играл здорово, играл так, что временами талантливый Князев приходил в отчаяние. Однако ж, сумев предельно напрячь недюжинные навыки и способности, он все же одолел его с перевесом в одну партию и, получая золотую медаль, не скрывал удовлетворения. А, увидев катившуюся слезу по щеке недавнего соперника, радовался по праву заслуженным титулу и званью еще сильнее. После награждения чемпион СССР отыскал этого паренька по имени Рустам, чтобы пожать руку, поблагодарить за хорошую игру, поздравить… На самом же деле просто возжелал еще разок насладиться его унижением.
Потом было триумфальное поступление в один из московских университетов. А, заработав отличной учебой красный вузовский диплом, Антон стал единственным счастливчиком со всего курса, приглашенным на работу в знаменитый Московский институт анализа, прогноза и стратегического планирования международных отношений. Работая там, сотрудничал с Лабораторией эволюционного моделирования, а затем и вовсе попал на стажировку в легендарную Академию геополитических проблем. Теперь же на даровитого и перспективного молодого специалиста обратило пристальное внимание и ФСБ. Кажется, Князева собирались привлечь к секретной и чрезвычайно важной операции, проходящей под патронажем генерал-лейтенанта Серебрякова. Всё, одним словом, в его судьбе складывалось согласно им же выстроенного графика и четко спрогнозированного будущего. Всё, кроме неустроенной пока личной жизни…
Незадолго до первой встречи с Сергеем Николаевичем Серебряковым, Антон по вызову питерского Управления ФСБ вернулся в родной город и временно поселился у матери, проживающей в отдельной квартирке в конце Нейшлотского переулка. Во время знакомства с генералом в клинике, куда тот угодил после нелепого случайного происшествия, Князев в самый последний момент узнал его соседа по палате — Костю Ярового. Их детство прошло бок о бок на Выборгской стороне. Учились, правда, порознь, но жили рядышком, изредка общались. Костя уже тогда был крепким и смелым парнем, слыл оторвягой и бойцом — мог постоять и за себя, и за товарищей, но особыми талантами не блистал, за исключением, кажется, отменного музыкального слуха. Антон припомнил собиравшуюся толпу сверстников вокруг Ярового, когда тот музицировал во дворе на гитаре или аккордеоне. Пацаны просили исполнить то одну, то другую мелодию, и Костя запросто их исполнял, то ли зная сотни мотивов наизусть, то ли искусно и слету подбирая аккорды.
А у кровати бывшего соседа по улице, Князев заприметил очаровательную девушку, настолько ошеломившую его своей обворожительной красотой, что, позабыв кивнуть старинному приятелю, он так и покинул клинику в немой растерянности…
К следующему визиту в больничные апартаменты он приготовился основательно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88