Любым холодным оружием, в том числе и большими десантными ножами, Сашка владел мастерски. Станислав знал об этом, однако кивнул:
— Вполне.
— Тогда метаем в конечности, по три штуки, с расстояния в десять шагов.
— Годится. Только одно условие. Побеждает тот, у кого прольется больше крови.
Подобное предложение прозвучало впервые в ходе разборок среди бойцов «Шторма», и оппонент непонимаючи хлопал длинными ресницами.
— Объясняю, — вздохнул Гросс. — Если бросать ножи по обычным правилам, нам вполне хватит трех попыток, чтобы пожизненно усадить друг друга в инвалидные коляски. Посему даже счастливчик будет вознагражден весьма призрачными шансами на то, что Лиза согласится катать его по квартире всю оставшуюся жизнь. Усек?
— Пожалуй, ты прав… Принимается.
Спустя полчаса вместе с секундантом — прапорщиком Шипилло они вошли в крытый тренировочный корпус. Занятий по единоборствам в этот день не предвиделось и несколько спортзалов пустовало. Все трое направились в самый дальний, где вдоль стен красовались деревянные щиты с нарисованными человеческими силуэтами.
— Решняк! — объявил Воронцов, и эхо пустого помещения многократно повторило его выбор.
— Двуглавый, — пожал плечами Стас.
Будучи в душе противником всяческих напрасных изуверств, но вынужденный мыслить в унисон с братьями по профессии, снайпер вздохнул и подбросил монетку.
— Тебе не повезло! — довольно воскликнул Циркач, когда прапорщик разжал кулак с пойманной денежкой. — Становись к барьеру первым.
Торбин молча подошел к одному из щитов, развернулся лицом к противнику и прислонился спиной к толстым доскам, с многочисленными следами от ножевых лезвий.
— Ты что же, и глаз завязывать не будешь? — удивленно вопрошал Воронцов.
— Начинай, — вместо ответа глухо повелел Гроссмейстер.
— Как знаешь…
— Мужики, давайте решим проблему полюбовно? — сделал последнюю попытку примирения Шип. — Что ж, неужели во всем Питере одна ваша краля хороша?.. Да для таких красавцев бабам можно билеты в очередь продавать!..
Однако драчунам было не до него. Выхватив из рук секунданта три увесистых ножа, парочку Александр оставил в левой руке, третий же подкинул правой. Описав в воздухе замысловатую петлю и, зловеще сверкнув сталью, тот через секунду точно и удобно лег в его ладонь.
Первый нож он метнул снизу. С гулким ударом тот впился в щит возле бедра Станислава, слегка задев боковой карман камуфляжки. Второй почти без замаха, но с неистовой силой полетел сверху. Со свистом он вонзился в дерево, пройдя под погоном куртки и немного задев кожу на теле молодого человека, однако на лице у того не дрогнул ни единый мускул. Он словно сросся с тренировочным щитом и пристально смотрел на оппонента в ожидании завершающей попытки.
Сашка медлил. Быть может, вспоминал прошлогоднюю зиму в окрестностях села Урус-Мартан, когда в той самой первой для них операции «Шторма», стоящий сейчас напротив — в десяти шагах товарищ, спас ему жизнь…
Быть может, взвешивал свои шансы на удачу в отношениях с Елизаветой в случае победы…
Или просто выискивал место на теле Стаса, куда сподручнее и побольнее было бы вогнать стальное лезвие.
Третий тесак полетел точно в правое плечо Гросса. Обладая удивительной реакцией, тот мгновенно просчитал траекторию движения опасного орудия и имел бездну времени увернуться… И снова не шевельнулся. А когда нож пригвоздил живую плоть к доске, и жгучая боль прострелила аж до кончиков пальцев — не разразился стонами или проклятиями. Лишь молча выдернул его неповрежденной рукой, прикрыл на пяток секунд веки и воспользовался давним испытанным средством — заставил себя отчетливо представить образ болевого ощущения в виде раскаленного металлического штыря…
«Вот инородное тело понемногу остывает и, трансформируясь, уменьшается в размерах, подобно таящему снежному кому…
Вот тяжелый и грубый металл превращается в гладкую, теплую пластмассу…
Затем становится мягкой бумагой и, наконец, как воздух — окончательно теряет вес и объем…
Боль послушно уходит из тела. Уже легчает и можно думать о другом…»
Не обращая внимания на стекавшую на пол струйками кровь, Торбин выдернул из щита два других кинжала и уверенно направился к барьеру. Мимо проследовал Александр, во взгляде которого читалось виноватое изумление. Он медленно встал на «лобное место» и повернулся к приятелю бледным, лишенным живых оттенков лицом. Сергей Шипилло наблюдал за поединком с отвращением, жаждая только одного — скорейшего окончания этого беспредела. На какое-то время, он даже позабыл об обязанностях секунданта, однако, опомнившись, сделал шаг к Воронцову и протянул повязку для глаз. Но теперь и тот, не желая показаться слабее оппонента, отверг «маску для слабонервных».
Гроссмейстер взял первый нож левой рукой, и через мгновение он воткнулся в паре сантиметров от Сашкиного уха. Второй ухнул в доски и, неприятно дребезжа, застыл на таком же расстоянии от его виска. В третий бросок, как показалось снайперу, Станислав вложил всю свою недюжинную силу. Когда он замахнулся, прапорщик не выдержал и отвернул взгляд, потому и не видел, как, блеснув молнией, тяжелый тесак полетел точно в солнечное сплетение Воронца…
Вместо уже привычного гулкого, резкого звука вгоняемого в щит клинка, секундант услышал приглушенный стон и звук упавшего тела.
— Господи… — прошептал он, оборачиваясь и наблюдая агонию молодого офицера, — я так и знал, что этим закончится!.. И откуда же такие дураки на свет родятся?!
— Известно откуда, — спокойно отвечал Торбин, более занятый своей собственной раной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93