— Я ничего не полагаю, просто других объяснений у меня нет, — корректно оппонировал «воспитатель».
— Бред какой-то… Если бы разборки Торбина и Воронцова перешли все границы — они попросту перерезали бы друг другу глотки. И все бы на этом закончилось…
— Ну а что можете поведать о прапорщике? — впервые подал голос Сергей Аркадьевич — полковник ФСБ, возвращая собеседников к истокам проблемной темы.
— Сергей Шипилло — надежный мужик, отличный снайпер, неоднократно выполнял…
— А мы и не сомневаемся, — меняя шутливый тон на раздражение, резко прервал оглашение очередной положительной характеристики Бондарь, — все трое — герои!.. Профессионалы!.. И преданные, ё… вашу мать, сыны Отечества! Все, да не все!.. Из восьми ушедших — четыре трупа, плюс один инвалид… Вот показатель вашей «надежности»!
— Может быть, замечались за кем-то из них выходящие за рамки логики поступки, странности, или же у кого-то ни с того ни сего появлялись шальные деньги? — мягко продолжал вытягивать нужные сведения контрразведчик.
Боязливо косясь на руководителя оперативной группы и побаиваясь очередной вспышки гнева, подполковник промямлил:
— Если вы не стали бы возражать, к завтрашнему дню я бы попробовал выяснить такие подробности…
— Почему вы именно этот день выбрали — «завтра», а не другой какой-нибудь — не «сегодня», скажем? — снова завелся Бондарь. Похоже, за время их короткого знакомства бывший замполит успел завоевать устойчивую антипатию боевого генерала. — Отставить «завтра»! Сегодня же свяжитесь с Питером и вечером подробно доложите полковнику. Ясно?
— Так точно…
— В моей практике случались всякие казусы, — поспешил вставить реплику Сергей Аркадьевич, чувствуя, что терпение пожилого вояки вот-вот иссякнет. Кроме того, версия зашкалившей ревности, сумасбродной ему отнюдь не показалась и он, спасая бедного «воспитателя», припомнил некоторые из упомянутых фортелей: — помнится, мужики ради смазливых теток и бомбы мастерили, и вокзалы минировали, и даже государственной изменой не гнушались. Надобно как следует обжевать эту гипотезу, прежде чем отбросить.
— Ладно, обжевывайте, — согласился командир оперативной группы, всё одно не видя другого выходя. — Срок вам на все про все — двое суток. Извещайте меня о любых сдвигах в этом чертовом деле. Свободны…
1
Чем ближе три спецназовца подходили к Грузинской границе, тем гуще и сумрачнее становились леса, тем выше взметались в небо горы, тем чаще встречались глубокие скалистые ущелья. Разряженный воздух высокогорья не обеспечивал организмы здоровых мужчин нужным количеством кислорода, и остановки для отдыха командиру приходилось объявлять чаще. Тем не менее, за остаток дня они преодолели крутой хребет перевала, отмахав в общей сложности около двадцати километров.
Торбин правильно рассчитал время оставшегося пути. В ночь перед последним привалом немногочисленные остатки первой группы отделял от маленького кружочка, очерченного синим фломастером на топографической карте, один пятичасовой марш-бросок…
— Отдых граждане, — скомандовал Стас, когда троица очутилась на покрытой кустарником и низкорослыми деревцами вершине скалы, — четыре часа отдыхаем…
С двух сторон подходы к вершине были защищены обрывами, так что дозорному оставалось следить лишь за двумя другими склонами, бесшумно подняться по которым и приблизиться на расстояние прицельного выстрела не представлялось возможным.
— Всё!.. Двести сорок минут полной релаксации! — тяжело дыша и разваливаясь на куцей траве, заявил Циркач.
— Полной чего? — переспросил Шип, обустраивая место ночевки.
— Релаксации, глухомань дальневосточная, — членораздельно повторил шутник и добавил: — расслабухи, короче.
Через полчаса, подкрепившись нехитрым ужином, Гроссмейстер расположился чуть ближе к спуску и, пристроив рядом автомат, принял обязанности дежурного. Максимум к завтрашнему полудню его отряд должен выйти к расположению лагеря Беслана Шахабова… Вероятно, завтра они успешно завершат сложный и утомительный марафон…
Друзья долго не могли заснуть и возились. Может быть, обдумывали детали устранения эмира, или вспоминали каждого из погибших в последней командировке…
«Нужно отвлечь их, — подумал Станислав, — поговорить, навести на мысли о чем-то приятном. Иначе так и будут кувыркаться до утра…»
— Как дети-то? — справился он у женатого приятеля.
Шипилло будто только и ждал подобного вопроса — повернулся к командиру и с улыбкой пустился в воспоминания:
— Старший уж свой дом поднимает, в гости всей семьей приходят. Молодцы, дружно ведут хозяйство. А младший растет, точно пивных дрожжей объелся. Вот намедни с девчонкой его на улице встретил…
— И что же?
— Застеснялся Дон Жуан, словно провинился в чем. Я ему потом втихоря от матери на кухне и втолковываю: дескать, чего же ты партизаном хоронишься? Дело, чай, не преступное, а житейское и, прямо скажем — любому нормальному мужчине завсегда потребное…
Циркач повернулся на бок и тоже стал с интересом внимать откровениям Сергея. Тот, закинув руки за голову и мечтательно глядя в бездонную черноту южного неба, поделился:
— Не-ет, мои, видать, поспокойнее будут.
— Поспокойнее чем у кого? — не понял Сашка.
— Это я с собой сравниваю. Домочадцам я не рассказываю — храню, так сказать, инкогнито, про свое детство. Оно у меня ядрен-батон, хулиганистое происходило, овражное… Залихватские с пацанами киноконцерты устраивали!.. Бывало, и двор на двор дрались, и даже улица на улицу хаживали, а уж один на один… Этакое мероприятие обязательной и каждодневной разминкой являлось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93