— Черт, — выругался капитан, — опять что-то неладно. Серега, будь на стреме, мы скоро…
Куц лежал без движения лицом вниз за небольшим бугром. Перед ним аккуратно стоял на сошках пулемет, в правой руке боец зажимал гранату для валявшегося рядом автомата с подствольником. Когда Станислав приблизился, склонившийся над гранатометчиком Воронцов указал на его окровавленную голову. Над затылочным узлом косынки защитной расцветки зияло пулевое отверстие…
Офицеры осторожно перевернули бездыханное тело парня на спину. Глядевшее вверх лицо двадцатилетнего Бориса, казалось удивленным.
— Ты что-нибудь понимаешь? — озадаченно спросил Александра командир группы.
Тот молча пожал плечами.
— Кто-то из «чертей» подбирался к нам с тыла?
— Нет… Только Шип «заседал» сзади.
— Странно, как же Куцый мог заполучить пулю в затылок?
— Хрен его знает. Может, головой вертел или кто из «приматов» тут рядом прятался.
— Тогда б этот гаденыш и про нас не забыл. Очень странно… — в задумчивости повторял Торбин.
Борис Куц погиб, и отыграть ситуацию назад было невозможно. Строить же догадки, анализировать и выяснять подлинную причину смерти не позволял фатальный дефицит времени — парочка боевиков, скорее всего, отступила с поля боя и скоро непременно приведет сюда многочисленную подмогу.
Стас это прекрасно осознавал, посему размышлял совсем о другом…
Кто-то в «Шторме» называл подобную веху «Рубежом провала», кто-то «Пределом удачи». Парадокс заключался в том, что, значение вроде бы противоположных по смыслу словосочетаний, оставалось единым. Если в процессе выполнения приказа группа спецназа несла значительные потери, то рано или поздно наступал момент истины, когда приходилось выбирать: либо оставшиеся бойцы добьются поставленной цели, заплатив за это ценой собственной жизни, либо завалят задание и вернутся в базовый лагерь. Второй вариант на памяти Гроссмейстера еще никем из его коллег выбран не был. Вряд ли и он сомневался по поводу данной альтернативы. И все-таки одна мысль упрямо свербела в мозгах, не давая покоя: «Зачем погибать, устраняя Шахабова, всем троим? Коль исчерпана надежда на стопроцентный результат, так с этим по силам справиться и двум смертникам, а постараться и хорошенько продумать действия, то и одному сподручно. Но к чему же лезть в логово Медведя в полном составе, обрекая всех троих на верную смерть!..»
Могилу ефрейтору соорудили наскоро — уложили тело в едва приметной ложбинке — метрах в трехстах от места перестрелки, засыпали листвой и прикрыли ветвями. Приняв по глотку спирта, продвинулись по предложению Станислава на пару километров в сторону от генерального курса. А дальше, скинув тяжелый «лифчик», как любовно именовали бойцы свои разгрузочные жилеты, он организовал привал для проведения короткого совещания…
Не ведавшие о планах командира друзья, расположились рядом. Снайпер занялся чисткой винтовки, Воронец привалился ранцем к стволу дерева и мастерски крутил тремя пальцами финку с обоюдоострым клинком, как это делают в кабаках барабанщики со своими палочками, только гораздо быстрее — так, что вместо кинжала образовался поблескивавший в солнечных лучах круг…
— Вот что, мужики, — начал Торбин с железными нотками в голосе, — знаю, будут возражения, но решение мое таково: дальше пойдут только двое — я и кто-то один из вас.
Циркач с Шипом обомлели. Прапорщик едва не выронил промасленную тряпицу, а Сашка разом оборвал свою забаву. Оба смотрели на командира так, словно он только что предложил одному из них перейти на сторону Шахабова…
— Расчет до безобразия прост, — беспристрастно продолжал капитан, — удастся ли нам убрать эмира, нет ли — не знаю… Но четко уверен в одном: обратно уже не вернуться. А меж тем, прошу не забывать — в гроте дожидаются помощи Бояринов и Серов. Согласитесь, одному сержанту тяжелораненого Тургенева до наших не дотащить, — наверняка погибнут оба. Посему, что б никому из вас не было обидно — кинем жребий…
Он достал заветную монетку с отточенными краями, положил ее на указательный палец и, посмотрев на Сашку, улыбнулся:
— Твой, разумеется — решняк?
Александр кивнул то ли обиженно, то ли все еще обалдело…
— Стало быть, тебе Серега достается двуглавый, — объявил Гросс и подкинул денежку.
— А ежели, ядрен-батон, я с этим жребием не согласен? — неожиданно прорвало возмущенного прапорщика.
Стас поймал монету, но разжимать кулак не торопился.
— С Тургеневым все понятно! С Андрюхи Серова спрос также невелик!.. — все боле распалялся Шипилло, — а ты подумал о том, каким макаром я иль Воронец будем в глаза братве смотреть?
— Могу для успокоения вашей совести написать письменный приказ — это, во-первых. А во-вторых, товарищ заслуженный снайпер, и Серов навеки останется без вести пропавшим, и Тургенев до госпиталя никогда не доберется, коли вы тут спорить да рядиться начнете… Улавливаешь?
Оставаясь при своем мнении, Шип отвернулся…
Медленно раскрыв ладонь, Станислав показал результат жребия…
— Пиши приказ… — вскочив на ноги, выдавил подсевшим голосом Сашка, — без этой ксивы я никуда не пойду. Лучше застрелюсь прямо здесь же…
— Ксиву?.. Легко, — снова улыбнувшись, воспользовался любимым выражением Циркача, Торбин.
Капитан Воронцов — второй офицер в команде Гроссмейстера, попал в «Шторм» на месяц раньше его. Если к Станиславу в Отделе Специального Назначения относились, как к человеку серьезному и вдумчивому, вследствие чего гораздо чаще доверяли командовать спецгруппами, то Сашка всегда оставался самой непоседливостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93