? Ты же здоровый, умный мужик, а главное настоящий профессионал, каких в нашей стране раз-два и обчелся. Ну, Георгий!.. Неужели не понимаешь, что тут ты не у дел и совершенно не на своем месте!? Соглашайся, пока не опустился до последней черты!.. Снова оформим тебя заместителем, восстановим звание…
Но тот устало прервал монолог приятеля:
— Набегался я, Дима. Да и чтобы возвратиться в строй, не меньше того же года потребуется — забыл уж я все. И к спирту, как видишь, пристрастился — спасу нет. Сопьюсь, похоже, скоро…
Он виновато кивнул на пустую фляжку, что все еще покоилась в ладони…
— Ерунда! — с жаром возразил Дмитрий Николаевич. — Твой опыт не пропьешь и не забудешь! Ты бы смог спасти еще кучу жизней…
— Нет, Диман, уволь, — уже тверже изрек подполковник в отставке. — И бабы мои опять взвоют — привыкли к еженедельным денежным вливаниям.
Шеф «Шторма» насмешливо покивал и вздохнул, с сожалением сознавая — друга не переубедить. Выбросив окурок, помолчал, потом приличия ради, спросил о домочадцах:
— Как твои-то поживают?
— А чего с ними станется?.. Вот сегодня с получкой домой приеду, так, небось, с утра дожидаются. А в другие дни и ужин сготовить забывают…
Маслов знал о давних семейных неурядицах приятеля, посему не стал бередить больной темы. Поболтав еще минут десять, засобирался и стал прощаться…
— Бывай, Георгий. Рад был тебя повидать.
Тот ответил крепким рукопожатием, отчего-то избегая встречаться с Дмитрием взглядом.
— Не забывай. Звони, а лучше появляйся, — грустно молвил Извольский.
— Заеду как-нибудь. А ты… если вдруг надумаешь вернуться… Одним словом, мы все будем тебе рады. Бывай…
Полковник быстро двинулся к автомобилю, уселся на переднее сиденье рядом с водителем и захлопнул дверцу. А ветеран спецназа еще долго стоял у дороги, провожая печальным взором черную «Волгу», потом поморщился от ставшей привычной ужасной вони, запихнул фляжку в карман, зло сплюнул и, понурив голову, поплелся на территорию нынешней вотчины…
А ближе к вечеру местная братия затеяла праздник. Каждый уважающий себя бомж в обязательном порядке отмечал в году четыре даты: Новый Год, День защитника Отечества, Международный женский день и день собственного рождения. Так вот сегодня одним из пожилых представителей лиц, не имевших приписки, справлялся шестидесятилетний юбилей. Справлялся с грандиозным размахом и царской щедростью — импровизированный стол ломился от дорого спиртного и не менее дорогих и изысканных деликатесов на закуску. Сервировка мало отличалась от того, что предлагается в банкетных залах какого-нибудь «Метрополя» или «Националя», ибо контингент бездомных, обитающих на городских свалках, вовсе не относился к разряду нищих, как наивно полагало большинство граждан страны. По крайней мере, наисвежайшие продукты закупались бродягами в самых респектабельных супермаркетах, а не разыскивались среди гор перепревшего мусора…
— Палыч, занимай почетное место во главе стола, — пробасил дед с клочковатой бородой и в футболке с размашистой надписью на груди «BAD BOY». — Минут через десять начнем.
Жорж прохаживался возле разбитого в центре свалки «бивака», заложив руки за спину и вспоминая сегодняшнюю встречу с Масловым. Угрюмо кивнув старику, спросил:
— Чужаков сегодня не было?
— Нет, не видали… Чай, непременно бы доложили — зачем нам конкуренты?..
«Конечно, доложили бы, — подумал он, всматриваясь в дальний конец свалки. — Им не нужны залетные, вороватые личности, отбирающие хлеб насущный…» Но спросил он об этом потому, что уже несколько минут наблюдал какое-то странное движение, происходящее метрах в пятистах — за огромной кучей мусора, что должна была ни сегодня-завтра исчезнуть под ножами бульдозеров. Ему показалось, будто какие-то тени в сумерках тихой безветренной белой ночи проплыли от бетонного ограждения, и пропали за огромным бугром.
— Я отойду ненадолго, — бросил он чумазым подопечным, бестолково толпящимся у длинного рекламного плаката, что обычно вешают на столбах поперек улицы, а бомжи, как правило, используют на помойках вместо стола и скатерти. — Начинайте без меня…
Пока он пробирался до того места, где издали узрел непонятные фигуры, небо окончательно потемнело и приобрело устойчивый фиолетовый оттенок. Жорж трижды пожалел, что не взял фонаря, потому как трижды проваливался левой ногой в какие-то дыры, а правой постоянно цеплялся за всяческие торчащие из мусорных недр предметы. Приблизившись после продолжительного блуждания меж небольших возвышенностей к последней, огромной горе, за которой расстилалось до самой границы свалки обширное плоское поле, утрамбованное гусеницами тракторов, он осторожно стал обходить ее сбоку, пока не замер — в тридцати метрах творилось нечто странное…
Двое мужчин, кажется, стояли на коленях. Георгий Павлович скорее догадался, нежели разглядел, что руки их были связаны за спинами. Несчастных бедолаг окружало полукольцом четверо парней в темной одежде…
— Так вот, как это происходит!.. — прошептал подполковник, припоминая неоднократные и боязливые доклады подопечных «кладоискателей» о страшных находках в пучине отходов. — Тихо приезжают поздним вечером со стороны леса — там полно дыр в ограждении; жертвы идут до места казни своим ходом. Потом по два выстрела в голову, трупы — в приямок; несколько лопат прелого гнилья сверху и прощай навеки… Какой оперативник отважится разыскивать пропавших людей здесь, где ни один нормальный человек с непривычки и получаса не выдержит? А случайный люд, изредка натыкающийся на останки, никогда не побежит заявлять об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88