Джип. Дорога. Лес. Он сидел на ступенях церкви и, похоже, никуда отсюда не уходил. Просто задремал. И увидел очередной кошмар. Только вот что там сказала Геката о его ведьме?!
Резко вскочив на ноги, Борис обернулся к двери храма и встретился взглядом с участковым. Не нужно было даже быть дархом, чтобы понять, что сейчас чувствует Олег. Но Борис, став отныне оборотнем, а значит, неплохим эмпатом, сам не желая того, ощутил весь ужас и растерянность, пропитывающие сейчас трепещущую душу человека, впервые видевшего воочию обряд Очищения, проводимый над настоящей ведьмой. Олег был в шоке. Но пока держался неплохо. Наверное, потому, что у него было одно незавершенное дело. Он должен был сказать Борису… Должен был сказать… Должен…
– Что с ней? – едва ворочая вмиг онемевшим языком, прохрипел Хранитель.
Олег посмотрел на него, словно видел впервые. Но нашел в себе силы и ответил:
– Это было чудовищно. Она так кричала, так страдала! Я пытался ее удержать, но у меня просто не хватило сил. Ее проволокло до алтаря, а потом бросило под самый свод. Батюшка не остановился и продолжал читать молитву, а она билась в какой-то совершенно безумной истерике, сорвала повязки, выкрикивала непонятные слова. Я видел, как из ее ран течет кровь. Там весь алтарь… – Олег запнулся, не в силах продолжать.
Понимая, что больше от него ничего не добиться, Борис оттолкнул участкового в сторону и бросился в церковь.
Дайлана лежала на полу, возле забрызганного ее же кровью амвона, по пояс обнаженная и совершенно неподвижная. Рядом полулежал отец Василий, растрепанный, изнеможенный и совершенно опустошенный. Не зря изгонять бесов брался далеко не каждый священник. Многие просто не выдерживали этой борьбы. Тьма была слишком сильна для людей. Эффективно провести обряд Очищения мог только очень сильный кампер. Батюшка таковым не являлся.
Оставив сочувствие на потом, Борис подбежал к ведьме, склонился над ней, осторожно коснулся кончиками пальцев щеки девушки. Ничего! Холод. Пустота. Ничто. Хранитель не знал, что дархам дано так ясно видеть и чувствовать чужую смерть.
– Она мертва, – тихо сообщил отец Василий, едва ворочая языком. – Я ведь предупреждал.
Борис посмотрел на него так, что священнику захотелось моментально провалиться на месте. Это была даже не ненависть. Ведь нельзя ненавидеть того, кто старался помочь. Просто сейчас Борису не хотелось слышать объяснения отца Василия.
– Заткнитесь, батюшка, – сухо прошептал он, осторожно приподнимая еще теплое тело ведьмы и прижимая к груди.
Дайлана была еще здесь, рядом, такая близкая, но уже такая недоступная. Хранитель не чувствовал этого, как ведьмы и ведьмаки, он просто знал. Ведьма уходила от него. И от понимания собственного бессилия перед старухой Смертью Борису хотелось кричать.
И он закричал. Громко и отчаянно, не выпуская тело Дайланы из своих объятий. Глядя на огромное мозаичное изображение седого старца, летящего среди облаков под сводом церкви.
– За что? Ну что она сделала Тебе? Что сказала? Что же Ты творишь, всесильный Создатель, почему так поступаешь с теми, кто так предан Тебе! Или Ты уже привык забирать самых чистых, самых лучших, оставляя всю грязь здесь? Тогда я не удивляюсь, почему Ты проигрываешь эту Войну!
– Что ты такое говоришь! – опомнившийся священник тронул Бориса за плечо, стараясь образумить его.
Хранителю нужно было лишь обернуться, взглянув на батюшку, и отец Василий, получив мощный удар в грудь, кубарем отлетел к стене. Как это получилось, Борис даже не задумался. Ему было совершенно безразлично, как себя чувствует несчастный. Сейчас он прижимал к груди девушку, которую встретил всего два дня назад. Успел полюбить. Успел потерять. Так бессмысленно и нелепо. Потерять, стараясь спасти. Что же это, Всемогущий Творец? Жестокость или безразличие? А может, Ты действительно не слышишь? Или, как считают дархи, не желаешь слышать!
– Прошу, не забирай ее у меня, – взмолился он, понимая всю бессмысленность своих слов. – Прошу, оставь ее здесь. Она так нужна мне, неужели Ты не понимаешь этого? Прошу…
Борис не плакал, когда умер его отец. Борис не плакал, когда стоял над могилой Виктора. Но сейчас, сам не понимая почему, он вдруг почувствовал, как глаза наполняются слезами, а мир превращается в большое размытое пятно.
– Пожалуйста… Помоги…
Не было света, льющегося с небес. Не было голоса, идущего из стен. Не было грома и молний. Не было ничего, о чем успели нафантазировать те, кто представлял себе встречу со Всевышним. Просто Борис внезапно ощутил, как что-то коснулось его сознания, пробуждая ото сна. Это были знания, заложенные в мозгу во время его Обращения. Заклинание сформировалось мгновенно и как бы само собой. Борис даже ничего не успел понять. Сила могучим потоком хлынула из него. Но не рассыпалась в пространстве бесполезными брызгами, а, скрученная в одно неимоверно сложное заклинание, которое разум Бориса даже не мог осознать и постигнуть, ударила в грудь мертвой девушки. В тот же миг что-то могущественное и непостижимое коснулось окаменевшего сердца Дайланы, нежно сжимая его и посылая застывшим мышцам один-единственный коротенький импульс, пробуждающий к жизни мертвую плоть. Сердце ведьмы нервно дрогнуло, сделало пробный удар и снова затихло. Но ненадолго. Спустя несколько секунд оно ударило вновь, уже более уверенно. И еще раз. Из горла оживающей донесся едва слышный хрип. Легкие вновь начали свою работу, насыщая кровь кислородом. Дайлана была сейчас полностью опустошена. В ней не сохранилось ни капли Силы, способной удержать жизнь. Но теперь энергия тоненьким ручейком текла из тела Бориса, образовав Нить Жизни, и Хранитель с радостью отдавал свою Силу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152