Но для того, чтобы миллионы людей оказались в материальной,
имущественной, хлебной зависимости, надо их сначала лишить тех некоторых
запасов, которые они, может быть, накопили и которые дадут им возможность
чувствовать себя независимыми от пайка, от хлебной карточки, от зарплаты.
Поэтому, взяв власть, с первых шагов большевики начали стремиться
прибирать к рукам каждый рубль, каждую копейку, каждый грамм хлеба.
Крупную буржуазию, фабрикантов и банкиров удалось уничтожить легко.
Да их и было немного, можно пересчитать, взять на учет и ограбить. А вот
что делать с мелким собственником? Их же десятки миллионов. Мелкие
собственники вызывали у Ленина большую ненависть, чем крупные капиталисты,
и он об этом откровенно пишет и говорит. Ведь мелкие собственники - это
все самодеятельное население России, самодеятельное и потому
самостоятельное. А как раз и надо было лишить его самостоятельности,
подчинить и превратить в механизм, послушный единой воле.
"Не видят мелкобуржуазной стихии как главного врага у нас".
Итак, главный враг социализма - это самодеятяльные и самостоятельные
люди. Кто же они? Ответ Ленина недвусмыслен. "Большинство и громадное
большинство земледельцев - мелкие товарные производители".
"Мелкие буржуи имеют запас деньжонок в несколько тысяч, накопленных
"правдами" и особенно "неправдами"..."
Не дают покоя деньжонки в чужих карманах. Ну, а"неправдами" - это,
конечно, ввернуто для красного словца. Какими неправдами могло копить
деньжонки "громадное большинство земледельцев"? И не мог же он сказать -
"все земледельцы", а имел-то в виду всех, ибо что же еще может означать
выражение "громадное большинство". К людям, накопившим деньжонок, можно
было бы отнести и различных там валял, златошвеек, кружевниц, шорников,
овчинников, кожемяк, сапожников, воскобоев, столяров, плотников,
краснодеревщиков, чеканщиков, извозчиков, иконописцев, офень, пильщиков,
угольщиков, стеклодувов, кровельщиков, печников - короче говоря, все
самодеятельное население России. И все это объяснялось общим названием -
мелкобуржуазная стихия. Словечко с окраской. Назови "земледелец" - и уже
не то.
"Деньги - это свидетельство на получение общественного богатства и
многoмиллионный слой мелких собственников крепко держит это
свидетельство, прячет его от государства, ни в какой социализм и коммунизм
не веря".
"Мелкий буржуа, хранящий тысченки, враг государственного капитализма,
и эти тысченки он желает реализовать непременно для себя".
Вот ведь какие подлецы, какая темнота и несознательность! Вместо
того, чтобы просто отдать денежки государству, прячут и норовят
израсходовать на себя. Не выйдет, господа мелкие собственники! Отберем.
Где силой, а где лишив товаров и посадив на сухой хлеб. Через торгсины, не
мытьем, так катаньем, но отберем! работы". ???? ?
Тут и встала перед большевиками главная, главнейшая задача -
сосредоточить в своих руках весь хлеб. Это главное средство воздействия,
подавления и поощрения, а проще говоря - власти. Началась одна из самых
кошмарных и кровавых страниц русской истории под названием
продовольственная диктатура.
Для себя Владимир Ильич тврдо знал, что он осуществляет хлебную
монополию, то есть сосредотачивает весь хлеб, имеющийся в России, в своих
руках. Но для общественного мнения был выкинут жупел, словечко, против
которого невозможно, кажется, возразить, коротенькое словечко - голод.
Было сделано так, что два главных города, Петроград и Москву,
посадили на голодный паек. Сто граммов хлеба в день. Дикие очереди за
этими ста граммами. Ну, а раз голод, значит, надо объявить поход за
хлебом, борьбу за хлеб, изьятие хлеба ради голодающих. Дело благородное и
чистое как слеза.
Но голод в Москве и Петербурге был инспирирован. Именно в это время
Лариса Рейснер, скажем, жила, занимая особняк с прислугой, принимая ванны
из шампанского и устраивая званые вечера. Именно в эти годы Зиновьев,
приехавший в дни революции из-за границы тощим как пес, разжирел и отъелся
так, что его стали звать за глаза "ромовой бабой". Да и как могут голодать
два города, если они не блокированы неприятелем, когда во всей oстальной
стране полно хлеба. Разреши, и тотчас же на всех базарах появятся горы
хлеба и разных других продуктов. О том, что голода фактически нет, не раз
в эти годы говорил и сам Ленин.
"Сейчас надвигается голод, но мы знаем, что хлеба вполне хватит и без
Сибири, Кавказа, Украины. Хлеба имеется достаточное количество до нового
урожая в губерниях, окружающих столицу, но он весь запрятан кулаками".
"Недалеко от Mосквы, в губерниях, лежащих рядом: в Курской,
Орловской, Тамбовской, мы имеем по расчетам oсторожных специалистов еще
теперь до 10 млн. пудов избытка хлеба".
Нет уж, Владимир Ильич, либо голод, либо избыток хлеба, чтонибудь
oдно. Большевики в этo время очень боялись, как бы хлеб стихийно не проник
или даже не хлынул в голодные столицы и не сорвал им задуманное
мероприятие. Для этого были учреждены на железных дорогах заградительные
отряды, которые следили, чтобы ни один мешок хлеба не проник ни в Москву,
ни в Петроград.
Заставив рабочих и прочее население этих двух городов изрядно
наголодаться, Ленин объявил поход за хлебом, который фактически был нужен
не для того, чтобы накормить два города, а чтобы осуществить хлебную
монополию.
1 2 3 4 5 6 7 8