Еще через некоторое время:
- Папа, пап, а ты будешь рад, если всех детенышей найдут и убьют?
- Видишь ли, мне все равно, но они ведь хищники. Два хоря заели двадцать цыплят. Сколько же заедят эти детеныши, когда подвырастут?
- Нашли, нашли! - послышалось в это время за окном на темной улице. Голоса были возбужденные, радостные. Видимо, расправа только что завершилась.
Хорят нашли в яме бывшего погреба, в самой глубине, под гнилым обрушившимся бревном. Сначала никак не могли обнаружить, хотя искали вчетвером, освещая и крапиву и землю четырьмя электрическими фонариками. Федорычу пришла в голову другая тактика: пройти шагов десять, потом стоять и слушать. Дождь шуршит по крапиве и по листьям деревьев. Тишина. В одном месте послышался слабый жалобный писк. Детеныши звали мать, не зная, что она валяется теперь на холодной земле и шубка ее намокла от дождевой воды.
По писку нетрудно было найти и приблизиться. Оказалось, что хориха успела перетащить шестерых. И конечно, если бы не пришла за седьмым, то и сама бы уцелела, и эти шестеро...
Перед самым сном после долгого грустного молчания девочки возобновили допрос:
- Папа, па, а чем вообще питаются хори?
Мне хотелось спать, и я отмахнулся:
- Вы же знаете, цыплятами.
- Цыплят они заели вчера и позавчера. А чем они питались целый год до этого?
- Верно. Я как-то не задумывался. Нужно будет, когда приедем в Москву, почитать у Брема. Скорее всего, они питались мышами. Чем же еще им питаться в наших местах?
- Значит, сколько же мышей они съели за целый год?
- Не знаю. Если считать две мыши каждый день...
- Ну ладно, пускай семьсот. А сколько бы мышей вывелось из этих семисот пап и мам?
- Ладно, ладно, во-первых, мы не знаем еще точно, чем питаются хори. Вот приедем в Москву, почитаем у Брема.
- А сколько хлебных зерен съест один мышонок за год?
- Спи, кому говорят. Вот приедем в Москву...
- А сколько стоит килограмм хлебных зерен?
- Спи, тебе говорят. Вот приедем...
В Москву мы приехали через полтора месяца. Я думал, что все давно забыто. Однако Лена, как только вошли в квартиру, побежала к полкам, где стоят основательные, авторитетные тома Брема. Через несколько минут мы знали, что хори действительно питаются мышами, причем никакая кошка не может сравниться в ловкости и добычливости с хорем. Может быть, кошка и ловка, может быть, она даже и ловчее хоря, но ее ведь подкармливают и молоком, и хлебом, размоченным в супе.
Будто бы крестьяне в Германии (Брем писал о своих соотечественниках) бывают даже довольны, если вблизи заведется хорь. А цыплят спасти можно очень просто. Нужно только следить, чтоб в курятнике не было лазеек.
Как-то странно изменилось у меня отношение к этому зверьку. Ведь ненависть к нему воспитывалась из поколения в поколение. Конечно, он и злобный, и ощеренный, и шипит, и кусается, но ведь это в капкане. Кто хочешь на его месте... Если же вдуматься, то, может быть, вовсе это бархатистый грациозный зверек, с живыми глазками-бусинками. Не вегетарианец, конечно. Ну а кто теперь вегетарианец?
Вечером, когда легли спать, на меня снова посыпались вопросы:
- Папа, пап, а как думаешь, чем их тогда убивали? Детенышей-то в старом погребе?
- Скорее всего, каблуками. Но успокойся. Отец все равно бы их не вырастил. Понимаешь?..
- А где он сейчас?
- Наверное, охотится на мышей.
- Он так и живет один?
- Не знаю. Может быть, он нашел себе другую хориху.
- И у них опять народятся хорята?
- Ну а как же. Непременно народятся хорята. Девять штук. Спи ты, в конце концов. Дались тебе эти несчастные хори!
1966

1 2