Что ни день, то за смертью смерть,
Грабят нас за бандитом бандит.
Победить их мне не суметь,
Но народ их всех победит.
Комиссары ограбили нас,
Кровь течет, как река Июс.
Но пока Соловьев за нас,
Я бандитов тех не боюсь.
Белыми цветами земля цвела,
Трава по лугам, как шелк, была.
Песнями наполнялась моя страна,
Плачем и стоном она полна.
От тебя весь стон,
От тебя весь плач,
Голиков-палач.
Тихим ветром дышала страна матерей,
Журчала реками наша страна.
Полной чашей была страна матерей,
В крови и пепле лежит она.
Опустошил ты землю красивую нашу,
Кровью ты залил ее, Аркашка.
Направо, налево ты стреляешь и рубишь,
Мой добрый народ беспощадно ты губишь.
Отольются тебе наш стон и плач,
Голиков-палач.
Отольются тебе все слезы наши,
Будь ты проклят, палач,
Аркашка.
Стар и млад убиты тобой, убиты,
Под корень ты рубишь, хакасов, нас,
Не похоронены мы, не зарыты. Но наступит отмщенья час.
Долетят до тебя проклятья наши
Носитель черной души, Аркашка!

* * *
О, мой конь гнедой, что меня носил,
Где же ты и где же твое седло?
Час последний мой наступил,
На расстрел ведут за село.
Где же ты, Соловьев, в золотом седле,
За тобой я как за стеной.
Больше мне не жить на земле,
Где же ты и твой конь золотой?
Где же острая шашка твоя,
Где винтовка твоя, командир?
Расстреляли вчера тебя,
И остался я в мире один.
Но придет это время, придет,
Среди наших белых берез.
Отомстит хакасский народ
За море крови, за море слез.
Сокол крепкогрудый, ветра побеждающий,
Бурана не побоится.
Соловьев, народ защищающий,
До последнего будет биться.
Положили меня на озерном льду,
Около проруби положили меня.
В чем спасенье свое теперь найду?
С камнем в воду бросят меня.
Затолкают меня под лед,
И никто меня не спасет.
В этот миг последний жизни моей
Налетел на врагов Соловьев.
Разметал кровавых он палачей
Разметал их, как воробьев.
Стал ты мне, Соловьев, роднее отца
Буду верен тебе до конца.
Романо-беллетристическая версия действий Голикова по ликвидации отряда Соловьева такова. В конце концов Голиков тайно завербовал себе на службу молодую хакаску Настю Кукарцеву. Ее отец, как только установилась в Хакасии власть большевиков, сразу же вступил в партию и даже стоял во главе комячейки. Когда пришли колчаковцы, они секретаря комячейки (естественно) ликвидировали и будто бы вместе с женой, и дочка Настя будто бы это видела. Поэтому она воспылала ненавистью ко всякому белому движению, поэтому она пошла якобы на службу к Голикову против Соловьева. Ну, что же, довольно правдоподобно. Никто не мог бы заподозрить молодую хакаску в пособничестве чоновцам, вообще большевикам, и она в конце концов разведала, где находится в тайге база Соловьевского отряда, а именно на горе «Поднебесный зуб». Таким образом. Голиков теперь уже знал, где располагается Горно-Партизанский отряд имени Великого Князя Михаила Александровича. Только это ему и было нужно. Непонятно, правда, зачем он эту Настю шесть раз посылал в «ставку» Соловьева, пока соловьевцы ее не заподозрили и не повесили на березе, пока Соловьев И. Н. лично саблей по одному не отрубил ей все пальцы. Но это уж такая «липа», в которую здравомыслящий человек поверить не может. Соловьев даже задержанных случайно милиционеров отпускал живыми (правда, обезоруживая), и вовсе не в образе Соловьева, носящего погоны царского полковника и начинающего день с молебствия, истязать молодую хакаску.
Как бы то ни было, по романо-беллетристической версии. Голиков, узнав, где располагается отряд Соловьева, штурмовал гору «Поднебесный зуб», разгромил отряд Соловьева, и этот штурм считается концом всего дела. Советский фильм-боевик обо всем этом, исполненный чудовищного вранья и фальсификации, так и называется «Конец императора тайги». Особенно удивляют последние кадры фильма. Соловьев (уже почему-то не в тайге, не на «Поднебесном зубе», а в степи) почему-то в полном одиночестве уходит (почему-то пешком) от Голикова, и Голиков прицеливается, чтобы поразить Соловьева в спину, но в это время из ранца – короба на спине Соловьева выглядывает резвая белокурая девочка, и командир чоновского отряда, спроецированный создателями фильма на будущего детского писателя Гайдара, опускает винтовку и дает возможность командиру Соловьеву уйти.
Создатели фильма-липы вынуждены были оставить Соловьева в живых, ибо его отряд существовал после штурма «Поднебесного зуба» (если вообще этот штурм не выдумка) еще полтора года, когда Голикова уже и не было в Хакасии.
На самом же деле штурм «Поднебесного зуба» (если он был, а на сомнение наводит то, что ни в одном «чоновском» документе он не упоминается), кончился для Голикова ничем. Капкан щелкнул впустую. Постреляли с обеих сторон, и отряд Соловьева, не будучи окруженным, ушел дальше в тайгу.
Между тем в «чоновский» центр в Красноярске пошли на Голикова бесчисленные жалобы на его кровавые действия. Жалоб этих было так много и они были так доказательны и настойчивы, что красноярские власти решили вызвать восемнадцатилетнего комбата с «тамбовским опытом» и во всем разобраться. Телеграммы три или четыре Голиков оставил без ответа. Наверное, ему казалось странным, что его действия представителями советской власти могут оцениваться как предосудительные. Однако в конце концов он вынужден был подчиниться и явился в Красноярск.
Нет стенограмм разбирательства этого дела, но есть заключение по делу № 274. В этом заключении командующий ЧОН губернии В. Какоулин написал: «Мое впечатление: Голиков по идеологии неуравновешенный мальчишка, совершивший, пользуясь своим служебным положением, целый ряд преступлений».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34