Ладно хоть сохранилось над входом рериховское мозаичное изображение Спаса Нерукотворного. Очевидно, на протяжении тех десятилетий снаружи условия сохранения мозаики были более благоприятными, чем внутри. Но и то правда, что мозаика более способна противостоять всевозможным невзгодам, нежели роспись по загрунтованному холсту…
Теперь надо сказать еще об одной страсти Марин Клавдиевны Тенишевой, еще об одной стороне ее деятельности, причем о такой стороне, что если бы она не сделала ничего другого (то есть ни школы, ни мастерских, вообще ничего), то одно это оставило бы по ней добрую память, а имя ее осталось бы в истории русской культуры как одно из славных имен. Речь идет о собирании русской старимы.
Страсть к собирательству всегда обуревала мятущуюся душу этой необыкновенной женщины. Вспомним, как она насобирала большую и ценную коллекцию акварелей, которую подарила потом Русскому музею. Известно также, что сначала она, пока не вышла на прямую и нужную дорогу, не пренебрегала западными-антикварным и ценностями. Но постепенно русская, народная идея выправила ее метания и все поставила на свои места.
«Профессор Владимир Ильич Сизов был моим старинным знакомым. Однажды, когда он приехал ко мне в Талашкино погостить, я обратилась к нему с моими сомнениями, колебаниями и показала ему свою коллекцию русской старины, которую я много лет уже, ощупью, просто каким-то чутьем, собирала… Он одобрил мой выбор, нашел, что у меня очень верный инстинкт, что я на верном пути, что коллекция моя уже сейчас, хотя и не полная, представляет большую ценность, и затем дал мне целую программу, как руководящую нить, которой я должна следовать при собирании, если хочу составить такое собрание русской старины, в котором было бы единство и полнота. Он же посоветовал мне собирать все, относящееся до русской этнографии, а в частности Смоленской губернии…»
Профессор Сизов порекомендовал княгине большого и тонкого знатока старины Ивана Федоровича Барщевского, жившего тогда в Ярославле. Преград для княгини не существовало. Она сама немедленно едет в Ярославль и приглашает Барщевского к себе на службу. С этого дня и до смерти судьба Ивана Федоровича связана с музеем «Русская старина».
Как доверенное лицо княгини он ездил по русским городам и весям и покупал все, что считал нужным. Когда же антиквары сами приносили в Талашкино предметы старины, то Мария Клавдиевна (хотя последнее слово всегда оставалось за ней) ничего не брала, не посоветовавшись с Иваном Федоровичем.
Как известно, насобирали они до 8000 названий уникальных старинных предметов. Коллекция Тенишевой оценивалась в несколько миллионов тех еще (до первой мировой войны) русских рублей.
Сначала свое собрание Мария Клавдиевна держала у себя в Талашкине в специальном помещении. Называлось это помещение «Скрыня». Потом в Смоленске, на участке земли, принадлежавшей Киту, был построен по проекту Малютина (при участии В. М. Васнецова и самой Тенишевой) красивый двухэтажный дом. В нем и разместился музей княгини Тенишевой под названием «Русская старина». (Сравним современное название музея в Смоленске: «Смоленский областной Государственный объединенный исторический и архитектурно-художественный музей-заповедник»).
Превратности судьбы у музея «Русская старина» были такие.
Он открылся в 1905 году. В это время, как известно, назрела, а потом и разразилась революционная ситуация. Опасаясь за свои ценности, княгиня увезла их в Париж, где они с большим успехом демонстрировались ни много ни мало – в Лувре. Конечно, французы не хотели бы выпустить из рук такое сокровище и предлагали княгине за ее собрание огромные деньги. Однако в 1908 году она все до мелочи опять привезла в Смоленск и разместила все в прежнем здании.
В 1911 году свой музей вместе с домом она принесла в дар городу Смоленску. Вернее, она передала его Московскому археологическому институту с тем, чтобы все и вечно хранилось в Смоленске, где у этого института было отделение.
«Мне хотелось бы, чтобы мой музей навсегда остался в городе Смоленске и чтобы ни одна вещь из него не была передана в другой музей».
Вместе с музеем Мария Клавдиевна вручила археологическому институту золотое эмалевое блюдо, на котором было написано (извинительна для такого торжественного случая некоторая излишняя, может быть, возвышенность слога, да и материал сам – золото с эмалью – требовал чего-то такого, не просторечного и скороговорного): «Придите и ведайте, мудрые. Влагаю дар мой в руци ваши. Блюдите скрыню сию и да пребудет во веки сокровищница сея во граде Смоленске на служение народу русскому. Блюдо сие построила трудами своими княгиня Мария Тенишева в лето 1911».
Тогда-то и произнес директор института А. И. Успенский слова, которые мы приводили уж в начале этого очерка: «Если этот музей есть гордость Смоленска, то женщина, проявившая такую любовь к просвещению, есть гордость всей России».
Надо сказать, что смоляне по достоинству оценили поступок княгини. Улица, на которой размещался музей «Русская старина», была названа Тенишевской, а имя Марии Клавдиевны было навечно занесено в список почетных граждан города Смоленска,
Потом у музея был очень тяжелый период. Как известно, Мария Клавдиевна часто и много жила в Париже. Там ее и застал Октябрь 1917 года. Слухи до Парижа доходили самые противоречивые, потом нахлынула волна эмиграции. Конечно, люди, приехавшие из России в эмиграцию, тоже рисовали события не в самых радужных красках. Княгиня Тенишевв возвратиться в Россию поостереглась.
Талашкино постигла судьба других помещичьих имений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66