Оставалось решить продовольственный вопрос: ведь на Ропотамо нет ни каф
е, ни закусочных, ничего, на что можно было бы рассчитывать. Да и команде ры
бачьего бота (состоящей, правда, из трех человек) не голодать же из-за нас ц
елые сутки. Тогда мы решили дать капитану Петеру денег с тем, чтобы он уж о
бо всем позаботился.
Когда мы по неопытности отсчитали ему несколько крупных купюр, едва заме
тная тень удивления промелькнула на капитанском лице, но тут же и исчезл
а: моряки ведь, с одной стороны, привыкли ничему не удивляться, а с другой, с
держивать и скрывать свои чувства. «Наверно, такой уж у них размах и аппет
ит», Ц может быть, подумал про нас капитан Петер.
Вечером этого дня любопытные созопольцы могли наблюдать, как вереницы л
юдей по гнущимся сходням тащили на рыбачий бот бутылки, оплетенные пруть
ями, арбузы, корзины с рыбой, мешки с хлебом, закатывали некие бочки.
Проснувшись задолго до восхода солнца, мы услышали, что прибой под окнам
и хлещет сильнее и ритмичнее, чем он хлестал с. вечера. На рассвете и летом
бывает зябко, теперь, в сентябре, было холодно. Только что не заморозок. Со
вершенно круглая луна, заливая все таким ярким светом, какой может литьс
я от луны только на юге, как бы еще добавляла холоду.
По пустынным каменным улочкам Созополя, где черные, как тушь, тени резали
на причудливые куски поле лунного света, мы, ежась от зябкости и кутаясь в
легкие плащи, шли к пристани. Шаги наши (такая уж стояла в Созополе тишина),
наверно, слышны были во всех концах городка, но городок ничем не отзывалс
я на грубые нарушения предутренней тишины, даже ни одна собачонка не тяв
кнула нам вслед.
На пристани мы увидели, что далекий горизонт зарделся тонким ровным румя
нцем. Всю зарю мы, однако, видеть не могли, потому что созопольская скала с
зубиками домов на ней приходилась между зарей и нами.
Только обогнув мыс, мы очутились лицом к заре, не было теперь перед нами ни
чего, кроме зари да моря. Утренний румянец неба был, однако, не так еще ярок,
чтобы окрасить волны, и вокруг бота по-прежнему плескалась зелено-желта
я лунная жидкость.
Из красной зари вылетали, неслись над морем навстречу нам черные птицы. С
ловно там, за горизонтом, раздували гигантский горн, а хлопья сажи и пепла
разлетались далеко в разные стороны. Птицы летели стремительно, и чем бл
иже подлетали, тем больше утрачивали черноту свою, становясь красными от
купания в потоках обильной, бьющей фонтаном зари. Это были чайки. Превращ
ение черных силуэтов в красных птиц было неожиданно и сказочно, а горн ра
здувался все сильнее и ярче. Но и теперь не хватало еще силы зари окрасить
море.
Вдруг заря начала меркнуть и проступили на ее месте пепельные облака. Во
т так и потухает костер, покрываясь пушистым белым пеплом. Но потухла зар
я не вся. Один уголочек ее, возле самого слияния воды и неба, раскалился ещ
е огненнее. Это было похоже на уголь, когда на него дуют. Уголь не только яр
чел, но и рос, поднимаясь из-за воды, и вдруг проглянул, брызнул светлыми ис
крами и вдоль по морю, и вверх во все стороны.
Капитан Петер весело кивнул нам из своей рубки, дескать, проснулся, вышел
великий повелитель природы, первопричина всего живого, что есть на земле
.
Тут и легла на море малиновая дорожка. С одной стороны гребни волн остава
лись темно-синими, почти черными, а с другой Ц зарумянились. Заплескалис
ь в море кровавые блики. Белая пена на гребешках волн порозовела, а по врем
енам отдавала сиреневым.
По правому борту на отдалении громоздился берег. Расстояния до него хват
ало, чтобы стушевались, стали недоступными глазу мелкие береговые подро
бности. Ни дерева, ни дома нельзя было разобрать нам, находящимся на боте.
А может, там и не было ни домов, ни деревьев.
В одном месте зиял в гористой береговой гряде черный пролом ущелья, из ко
торого стекало на морскую гладь густое молоко тумана. Там и можно было пр
едположить устье реки Ропотамо. Действительно, суденышко наше изменило
курс и устремилось к туману, до которого не доставали еще (мешала гора) луч
и восходящего солнца.
Острогранные черные камни цепью рассыпались перед входом в устье реки. Н
о мы искусно проскочили между камнями, и вместо пестреющего белыми бараш
ками моря мертвенная, застекленная гладь окружила нас. То ли от тумана, то
ли от того, что вплыли в тень горы, стало заметно холоднее. Нос суденышка л
омал застекленную поверхность, раздвигая и взбаламучивая сонные воды, н
о на хруста, ни звона не слышалось при этом.
Берег раздвинулся скупо, так что боту нашему и не развернуться без задне
го хода, так, что каждая травинка видна и на правом, и на левом берегу реки. Ч
то и говорить, не очень широка Ропотамо. Не широка, но сказочно красива. Ещ
е и потому она должна быть знаменита в Болгарии, что все остальные реки бу
рны, кипящи, стремительны, мутны, узловаты, каменисты, одним словом Ц горн
ые реки, которые, и разливаясь по долинам, не утрачивают горного своего те
мперамента.
А эта, тихая задумчивая красавица, прозрачная, как бы даже не текучая, прих
отливо извивается среди джунглеподобной зелени. Деревья, подобные куче
вым облакам, отражались бы в зеркальной воде сразу же от подножия, если бы
не мешалась яркая зеленая полоса прибрежного камыша. Приходится деревь
ям приподниматься на цыпочки, чтобы дотянуться и заглянуть в светлые стр
уи. Сквозь древесную зелень проглядывают коричневые скалы, поднимающие
ся куда выше первого ряда деревьев.
Четкие отражения деревьев и скал ломались и змееобразно извивались, рав
номерно покачивались в волнах, оставляемых нашим судном, А перед носом е
го, по тихой, не тронутой еще глади, веером разбегались стремительные бор
оздки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41