Он зарождается в левом нижнем углу и, нарас
тая, в убыстряющемся ритме распространяется по доске, чтобы достигнуть с
воего апогея в одеждах Спасителя.
Или посмотрите на этой иконе (это жемчужина нашей коллекции Ц конец пят
надцатого). Какая смелость и цельность линий, какая выразительность при
скупости средств. Там было пиршество красок, а здесь господствуют одни т
олько линии. Теперь взглянем издали на ту красную икону, оценим ее как пят
но. Самый модный абстракционист сдох бы от зависти (это «сдох бы» прозвуч
ало в ее устах вовсе не грубо, а, напротив, очень к месту) перед таким вырази
тельным пятном. Эта икона, хотя она очень невелика по размеру, способна де
ржать целую большую стену в любом современном интерьере.
Мы остановились около иконы, необыкновенной по форме. Это была узкая гор
изонтальная доска. На ней были нарисованы семеро святых. Огрудные образы
, как я сказал бы теперь, шесть лет спустя. В середине, строго в фас, Ц изобр
ажение Иисуса Христа. Справа и слева обращены к нему святые, по трое с кажд
ой стороны. Святые обращены к Христу не только лицами, но даже и ручками, к
оторым несколько тесно на доске.
Ц Это называется деисусный чин, Ц объясняла хозяйка. Ц Чаще он состои
т из многих икон. Каждый святой изображается на отдельной доске. Обратит
е внимание на полную, сочную зелень фона. Икона писалась на русском север
е. Зелень просторного северного леса самая приятная краска для глаз севе
рянина. Этот цвет он сделал основным на иконе. Даже нимбы здесь не золотые
, как было бы, если бы икона писалась в царствующей Москве, но тоже нежно-зе
леные, мягкие, нежные.
Обратите внимание на расположение рук. Если проследить их графику слева
направо, получается волнистая, очень ритмичная линия, словно уточки пока
чиваются на волнах. Во всем разлита мягкость, просьба, мольба. Но в этом и с
остоит смысл иконы.
Ц Скажите, а эти черные зияющие дырки по краям доски, они от гвоздей?
Ц Видите ли, икона, когда мы ее нашли, загораживала дверь на колокольню.
Ц То есть как?
Ц Очень просто. Дверь. Чтобы в нее никто не входил, нужно приколотить поп
еречную доску. Только не надо возмущаться. Икона потому и осталась цела, ч
то была употреблена в дело. Очевидно, ее приколотили к двери, когда церков
ь закрылась. В начале тридцатых годов.
Ц А где остальные иконы? Вероятно, они были не хуже этой?
Ц Мы не знаем. Церковь теперь пуста. Вот одна-единственная икона, которо
й была заколочена дверь на колокольню. Да что вы так удивились? Посмотрит
е теперь на это.
Мне показали доску, размером пятьдесят на семьдесят сантиметров. На доск
е нарисован Иисус Христос, едущий на осле. Архитектура. Большое дерево. Лю
ди, встречающие Христа, кидают ослу под ноги пальмовые ветки и одежды.
Ц Ну вот. Икона называется «Вход в Иерусалим». В народе ее чаще называют
«Вербное воскресенье». Эта икона из праздничного чина. Она уцелела совер
шенно случайно. Вологодская старушка, у которой нам довелось ночевать, н
акрывала ею кадушку с солеными огурцами.
Ц Как же так? Даже я, ничего не понимающий в живописи, а тем более в иконах,
вижу, что она красивая.
Ц Конечно, если бы она выглядела как сейчас, то, может быть, не поднялась б
ы рука накрывать кадушку. Мы вам покажем, как выглядят иконы, которыми в за
крытых церквах заколочены окно или дверь. И которыми накрывают кадушки.
И которые валяются на полу просто так. Возьмите эту. Отнесем ее в комнату и
положим на стол.
Я взял доску, показавшуюся мне тяжелой, отнес и положил ее на стол, как мне
было сказано. Во мне возникло недоумение. На столе лежала совершенно чер
ная, непроницаемая, ничего не выражающая доска. Местами чернота шелушила
сь мелким белесым шелушением. В одном месте от доски отсыпался как бы сло
й штукатурки. Там, где были гвоздики, прикреплявшие медный оклад, оказали
сь теперь белые выкрошившиеся дырочки. Часть медных гвоздиков уцелела. О
дин гвоздик задержал около себя лоскуток медного оклада величиной с коп
ейку. Края лоскутка были рваные, загибались кверху.
К этому времени сам художник подошел к иконе, чтобы принять участие в том,
что должно было происходить дальше.
Хозяйка оторвала кусочек ваты, окунула его в подсолнечное масло, налитое
в розеточку, и начала намасливать черную доску. Сквозь непроглядную чер
ноту начали проступать контуры изображения. Было это похоже на то, как ес
ли бы грязное, глухое, шелушащееся кровельное железо на глазах превращал
ось в черное же, но все-таки стекло, сквозь которое, как бы черно оно ни было
, можно что-нибудь разглядеть. Одно это было удивительно для меня.
Ц Неужели столько грязи накопилось веками? Ц спросил я, искренне думая
, что за несколько веков могло накопиться столько грязи.
Ц Это не грязь, а олифа.
Ц В таком случае для чего замазали олифой икону?
Ц Олифой ее покрыли, чтобы предохранить краски от влаги, от царапин и воо
бще от времени. Кроме того, покрытая олифой икона сияет и светится. Олифой
в старину пользовались вместо лака. Но у нее есть одно коварное свойство.
Через каждые восемьдесят Ц сто лет олифа чернеет, и, вместо того чтобы де
лать живопись иконы более яркой, сияющей, загораживает ее, как черная зан
авеска. Сейчас мы в этой занавеске прорежем маленькое окошко.
Теперь и художник и его жена действовали совместно, дружно, как будто и то
ропливо, но в то же время без лишней суеты. У меня невольно возникло сравне
ние с хирургической операцией. Все тут было похоже: и то, как доску положил
и на стол, и как подтянули к ней яркую лампу на «гармошке», и как разложили
инструменты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62