И представляется, как все там происходило, и мальчик представляетс
я, и жуть, которая нашла на всех, когда и в третий раз она снова ушла из церкв
и и снова оказалась в осотке около родничка.
Ц Неужели и в третий раз?
Ц Да, и в третий.
Ц И что же решили предпринять?
Ц Пошли за ней с крестным ходом. Собрался весь приход, все окрестные дере
вни. Вынесли хоругви, вынесли другие иконы на полотенцах. С церковным пен
ием и с колокольным благовестом пошли.
Ц И больше она не уходила?
Ц После этого она успокоилась и стояла в церкви до самого закрытия. Чтил
и ее. Все самые сердечные молитвы к ней несли. Да и как не чтить, мало того, ч
то святая Ц красавица немилосердная. Ни в сказке сказать, ни пером описа
ть.
Женщина оговорилась, конечно, насчет красоты, Ц она хотела сказать «мил
осердная красавица», а вышло наоборот. Я же подумал: какая интересная ого
ворка. Всякая красота есть власть, и власть непреложная, безоговорочная,
повергающая к ногам своим либо поднимающая до себя. Красота есть то, чему
невозможно противостоять, и, значит, она действительно немилосердна.
Ц Да, ни в сказке сказать, ни пером описать. Чтили ее, как чтили бы живую ца
рицу. За десять шагов на колени опускались. При больших-то грехах ползком
ползли, глаз не смели поднять. А теперь вот… Ц тут женщина счастливо улыб
нулась… Ц А теперь вот мне, простой деревенской бабе, бедной бабе, пришла
сь.
Ц Как пришлась?
Ц Когда церковь закрыли, одна женщина ее спасла и спрятала у себя. Потом
так получилось, что женщина эта из наших мест переехала в город. Ну вот, пр
изывает она меня, велит прийти в ночной час, дает икону и говорит: «Поручаю
тебе, Прасковья, хранить. Я ее с собой взять не могу, потому как она здесь яв
илась, здесь ей надлежит быть, в этих местах».
Ц Почему же именно вас призвала хранительница иконы?
Тетя Паша опять счастливо и смущенно заулыбалась:
Ц Значит, так мне было написано. А за что мне такое счастье, этого никто не
знает, не знаю и я сама.
Пока тетя Паша рассказывала, мы дошли до избы. В избе у тети Паши чисто, при
брано, полы скобленые, на окнах занавесочки, на полу пестрые половички.
Я ожидал, что как войду в дом, так и увижу большую церковную икону, стоящую
в переднем углу и сияющую окладом, ибо невероятно, чтобы чудотворную не у
красили окладом, и невероятно, чтобы тетя Паша не чистила его до сияния. Од
нако ничего мы в избе не увидели, кроме обыкновенной полочки и трех обыкн
овенных домовых икон на ней. Тетя Паша встала на лавку, перекрестилась, вз
яла с полки ту икону, которая стояла слева, и бережно положила ее на стол.
Это была «Казанская Божья Матерь» в окладе. Свободным оставался только о
дин лик Богородицы да еще, разумеется, лик младенца. Плотная, тяжелая, поро
дистая доска изогнулась от времени. Шпонки вывалились и потерялись. Пазы
такие же черные, как и сама доска. Под окладом угадывается двойной ковчеж
ек. Одним словом, «Казанская Божья Матерь» XVII века.
И все-таки это была не обыкновенная «Казанская Божья Матерь». Я не думаю,
чтобы все рассказанное тетей Пашей настроило нас на романтический лад. Н
ет, просто написанная неведомым живописцем Богородица была неимоверно,
неправдоподобно красива. Она была красива не красотой живой, полнокровн
ой, горячей женщины, вызывающей по законам жизни и по законам женской кра
соты неясные и затаенные мечты, но той красотой… трудно даже и объяснить.
Недавно я читал хороший роман о древнем Новгороде и вычитал там один эпи
зод. Купец заказал живописцу икону Ц «Параскеву Пятницу». Живописец, чт
обы угодить купцу, решил списать Параскеву с молодой купеческой жены Дом
аши. Вот икона готова, принесена, и купец впервые взглянул. Дальше я выпишу
несколько строчек, потому что лучше не скажешь.
«Смотрел Олекса и постепенно переставал слышать шум. Параскева глядела
на него глазами Домаши, промытыми страданием и мудрой жалостью. И лицо вр
оде не похоже: вытянут овал, удлинен на цареградский лад нос, рот уменьшен
… Прибавил мастер лет Ц и не стара еще, а будто выжгло все плотское, обыде
нное: ушло, отлетело и осталась одна та красота, что живет до старости, до м
огилы… красота матерей».
Молодой романист заикнулся все же о возрасте, но здесь и в голову не пришл
о бы прикидывать, скольких лет женщина изображена на иконе. Нет возраста,
нет времени, нет никакой суеты, а есть иная ценность, иная красота, может б
ыть сам дух красоты, воплощенный, однако, в живопись, на черной как уголь, н
е по размерам тяжеловатой доске.
Полная, безнадежная недоступность для нас необыкновенной иконы делала
ее еще прекраснее и неповторимее. Но нам оставалось только посоветовать
тете Паше, чтобы она ни в коем случае не мыла икону водой.
Ц Что вы, что вы, Ц заверила нас тетя Паша, Ц я ее в крайнем случае маслиц
ем, да и то редко, на очень большие праздники.
Несколько крупных жемчужин уцелело на окладе. Но жемчуг потускнел, умер.
Известно, что жемчуг всегда умирает без соприкосновения с живым человеч
еским телом.

Всякая неудача удручающа и горька. Однако на этот раз ни пустой разговор
со стариком Феофаном, где остался «Георгий Победоносец», ни пустой разго
вор с теткой Марьей, где мы оставили «Спаса оглавного», ни посещение тети
Паши не принесли нам того огорчения, которого можно было бы ожидать. Дело
в том, что мы ехали к иной цели, а эти разговоры вели попутно. Цель была наст
олько ярка, что затмевала огоньки по пути, и чем ближе мы подъезжали к ней,
тем больше казалась она неправдоподобной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62