Ц Иные из монастырского храма, иные из Аннина. В Аннине старинная, благол
епная церковь была. Когда ее ломали, много икон в Петроковскую церковь пе
ревезли, а я выпросила себе Казанскую Божью Матерь, да архангела Михаила,
да еще вот Николая Угодника. Николай-то чудотворный, вся округа его почит
ала, а теперь он достался мне. В Петрокове церковь цела и служит. Мне бы над
о сходить для очищения грехов, помолиться, но сами видите, никуда я не гожу
сь, и в Петрокове мне уж не побывать.
Ц Мать Евлампия, в Петроково вам идти незачем. Церковь там закрыли, а ико
ны все изрубили топором. Мы только сейчас оттуда, так что спите себе споко
йно.
Как всплеснула руками мать Евлампия. И всхлопнули бы ладошки, но из-за тря
ски ладошка на ладошку не пришлась, и хлопочка не получилось. Монашка пов
ернулась старческим трясущимся личиком к образам и начала креститься, ш
епча про себя:
Ц Господи, прости ты их, неразумных, не ведают, что творят.
Бабка разрешила, и я неторопливо разглядел все иконы, развешанные по ком
нате. Правда, снимать иконы с гвоздиков было неудобно, и, таким образом, пр
ишлось довольствоваться разглядыванием только лицевой стороны икон. Н
о те иконы, которые не были повешены, а просто стояли на монастырском окне
, я брал в руки и разглядывал как хотел.
Одна из этих стоящих на окне икон была для меня. Это был архангел Михаил, и
зображенный в рост. Высота доски около метра, ширина сантиметров сорок. Д
оска сильно прогнута, черна как уголь, на ней грубые следы обработки скре
бком, кое-где дырочки от шашеля. Шпонки узкие, сквозные, близко к торцам. Да
и зачем подробности, доска была шестнадцатого века, и сомневаться в этом
было нельзя. Однако архангел на иконе написан в конце девятнадцатого сто
летия. Голубая масляная краска, неинтересная реалистическая живопись. Н
адо бы тут же и попросить икону у матери Евлампии, все равно она стоит у не
е на окне, не в числе, так сказать, основных ее образов. Но я так был поражен
самой комнатой, и самой старушкой, и нахождением ее в запущенном монасты
ре, и этой ее странной обязанностью: жечь негасимые огоньки перед образа
ми, пока в самой в ней теплится в общем-то не сильнее лампадного огонек, Ц
что язык не повернулся у меня попросить у нее архангела Михаила.
Два года спустя владимирский писатель Сергей Васильевич Ларин уговори
л меня поехать к его первой школьной учительнице. Ему надо было повидать
ся с ней, поговорить, повспоминать, потому что он собирался писать книгу о
своем детстве. Мы поехали.
Дорога у нас была веселая. То мы останавливались в селе, в котором Сергей В
асильевич родился, и заходили к его родственникам, и, конечно, отмечали пр
иезд писателя в родные места. То сидели на берегу реки, на траве, где Серге
й Васильевич некогда ловил пескарей. И тоже нельзя было уехать с такого з
наменитого места, не отметив. Выяснилось наконец, что учительница Сергея
Васильевича переехала теперь в другое место, неподалеку, правда, и мы мча
лись дальше к намеченной цели.
В конце концов оказалось, что учительница Сергея Васильевича живет в дер
евне в трех шагах от бывшего Волосова монастыря, посещение которого не у
спело изгладиться из моей памяти. Икону архангела Михаила я постоянно вс
поминал. Доска шестнадцатого века жила в моем воображении вместе со след
ами скребка и дырочками от шашеля. Я часто жалел, что поскромничал тогда и
не попросил икону у матери Евлампии. Но я ведь был уверен, что монашка ни з
а что не рассталась бы с иконой. Я знал, что самое последнее и безнадежное
дело выпрашивать икону у богомольной старушки.
Путешествие наше было веселым, и в Волосово мы приехали к вечеру. Учитель
ница Сергея Васильевича в это время смотрела в сельском клубе кино. Пока
за ней сходили, пока попили чаю с вареньем, пока Сергей Васильевич разгля
дывал альбом со школьными фотографиями, завечерело окончательно.
Мысль навестить еще раз старушку между тем не давала мне покоя. Я, правда,
не был уверен, жива ли она и живы ли ее огоньки, но быть в двух шагах и не взг
лянуть еще раз на архангела Михаила я не мог.
Я рассказал Сергею Васильевичу о своем прошлом приезде в Волосово, и Сер
гей Васильевич с энтузиазмом поддержал мою мысль навестить мать Евламп
ию.
Впотьмах мы спустились все по той же лесенке, и я опять потянул на себя две
рь, и мы открыли вторую дверь, и увидели огоньки, и увидели мать Евлампию, с
тоящую пред аналоем все в том же положении, как и два года назад, словно он
а за это время не ложилась спать, не сидела на табуретке и вообще не меняла
позы. Исправно несет свое дежурство на земле мать Евлампия.
Монашка услышала наш приход, прервала молитвы и начала разжигать толсту
ю стеариновую свечу. Когда свеча разгорелась, я увидел, что и облик старуш
ки нисколько не изменился.
Нам, тем, кто помоложе, кажется, что если пошла жизнь на убыль, под уклон, зна
чит, каждый день должен что-нибудь разрушать, разъедать, сводить на нет. Н
о потом смотришь, человек скрипит и скрипит. Проходят годы, а он все такой
же, ни хуже, ни лучше. Видимо, перед самым финишем выходит организм на неку
ю ровную прямую, все приходит в равновесие. В горестное, конечно, равновес
ие, но так и держится. По крайней мере, для бабки Евлампии два года прошли м
имо. Я хотел навести старушку на воспоминания.
Ц Помните, мать Евлампия, мы заезжали однажды летом, два года назад?
Ц Стара я стала. Может, и помнила бы, Ц стара.
Сергей Васильевич был независим от бабки, был не связан с архангелом Мих
аилом, стоящим на окне, и чувствовал себя более свободно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62