Этим я вовсе не хочу сказать, что собиратели Эрмитажа, в котором представ
лена живопись всех времен и народов, были идейно ущербнее и беднее Треть
якова или Тенишевой и что мы собирателям Эрмитажа должны быть менее благ
одарны, нежели Третьякову. Я хочу сказать только, что разнообразнейшие в
иды собирательства могут нести в себе разной силы и разного характера ид
ейные заряды, а могут и вовсе не нести их.
В любом случае собирателю свойственно сосредоточенное, углубленное пр
оникновение в предмет. Все зрение, все внимание собирается в узкий пучок
и уже не скользит по поверхности предметов, но вот именно проникает в глу
бину.
Взять мое полудетское увлечение, когда я собирал птичьи яйца. До сих пор л
етали вокруг меня птицы как птицы: воробьи, галки, трясогузки и голуби, кот
орых я и не замечал вовсе или замечал как само собой разумеющееся, не обра
щая на них пристального, целенаправленного внимания. Потом, не помню как
им образом, у меня появилось первое яйцо. Кажется, мне принесли его дереве
нские мальчишки. Это было крохотное желтоватое яичко в коричневых крапи
нках. Это было яичко, снесенное воробьихой.
Я нашел просторную картонную коробку, выстелил ее дно ватой и в левом вер
хнем углу, в том углу, с которого мы начинаем исписывать чистый лист бумаг
и, положил крохотное бурое яичко. Это была моя буква «А». Белая пустая стра
ница требовала продолжения. Я начал думать, как бы мне достать яйцо сквор
ца. Тут и там на деревьях были приделаны скворечни, но ломать ради одного я
ичка обжитой крепкий домик я никогда бы не мог себе позволить. А между тем
стремление добыть новое яйцо полностью овладело мной. Я перестал работа
ть, потерял аппетит, каждую минуту я думал только о скворчином яйце. Добыт
ь его было в течение нескольких дней самым большим моим желанием, заслон
ившим и вовсе вытеснившим все остальные желания. Вскоре я разглядел, что
на липе, против окон моего соседа, крыша на ветхом, еще, наверно, довоенном,
скворечнике едва держится на одном перержавленном гвозде. Ее можно прип
однять и опустить на прежнее место как ни в чем не бывало. Все-таки лезть в
чужую скворечню у всех на глазах было неловко. Ночью я, как самый заправск
ий вор, дождался, пока погасли в селе все огни, крадучись подтащил к липе л
естницу и полез воровать заветное яйцо. Я воровал его, во-первых, у скворч
ихи, а во-вторых, как бы и у хозяина скворечни Ц моего соседа. Крыша птичье
го домика действительно приподнялась без труда. Я засунул руку в сквореч
ник и наткнулся на живую теплую птицу. Она так крепко сидела на гнезде или
, может быть, спала в своей уютной безопасности, что не шелохнулась от прик
основения моей руки. Лишь после того, как я стал подбираться рукой под ее т
еплое, а по сравнению с прохладной росистой ночью, казалось, под обжигающ
е горячее брюшко, она встрепенулась и, юркнув в леток и тревожно, пронзите
льно вскрикнув, улетела в темноту ночи. Мои пальцы нащупали пять или шест
ь яичек, тоже показавшихся мне горячими. Одно я бережно взял, поставил кры
шу на место, вдавив ржавый гвоздь в трухлявую дощечку глубже, чем он был, и
стал спускаться на землю.
Свой трофей я разглядывал и теперь, ночью, при трепетании быстро сгорающ
их спичек, но как следует разглядел только утром при белом свете. Яйцо ока
залось чистейшего поднебесного цвета, без единой крапинки, без единого п
ятнышка, удивительно голубое, глубокого голубого цвета, произведение пр
ироды. Драгоценную добычу я положил рядом с первым, коричневым яичком, и, т
аким образом, было сказано мое «Б». Теперь скворцы перестали меня интере
совать, они как-то сразу выпали из поля зрения, а все мое внимание сосредо
точилось на грачиных гнездах. Вскоре в коробке появилось третье яйцо, го
раздо крупнее двух первых, зеленого цвета, в коричневых, по зеленому фону
крапинках. И вот меня понесло. Вспоминая теперь эти дни, я могу сказать, чт
о я был как в угаре. Какая-то одержимость овладела мной. Утра я ждал с замир
анием сердца, с волнующим сладким нетерпением. Ночью казалось: что-нибуд
ь случится, и нельзя будет идти в лес, чтобы предаться желанным поискам. Но
утро наставало, погода стояло хорошая (хотя плохая погода не могла бы ост
ановит; меня тогда), и я отправлялся в наши перелески и проводил там целый
день, пока не начинало смеркаться.
Я и раньше ходил в лес гулять. Но бывало, бродишь по лесу и не видишь ни одно
го птичьего гнезда. Известно что, отправляясь по землянику, не обращаешь
внимания на грибы; идя по орехи, топчешь ногами ягоды. Если хочешь что-ниб
удь разглядеть в лесу, нужно держать это в своем воображении. Тогда насту
пает чудесное прозрение, и будешь на каждом шагу находить то, что хочешь. Т
очно такое прозрение нашло и на меня. Я ходил теперь в лес, держа в воображ
ении одни только птичьи гнезда, и чудо началось: то и дело я стал обнаружив
ать их, не замечаемых мною раньше, как будто я действительно прозрел или н
адел некие чудесные очки.
Внимание мое по необходимости сужалось еще более. Так, иногда я искал и на
ходил одни только дроздиные гнезда. В молодом частом ельнике, на трехмет
ровой вы соте, на широкой разлапистой ветке, сделанные из мелких палочек
и травы, гнезда представлялись мне верхом изящества и уюта. Дрозды подни
мали шум, едва я приближался. По крику обнаруживалось, что в ельнике гнезд
ится большая колония дроздов и что, если была бы нужда, можно бы заготовит
ь сотни яиц. Но мне нужно было одно-единственное яичко да еще одно про зап
ас, на случай, если неосторожно раздавишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62